Секундант одиннадцатого

Она – в розыске, при этом коллеги по рабочей группе, арестованные накануне, за слабостью улик освобождены, оформляя ныне подписку о невыезде. Стало быть, с обвинением в шпионаже она будто разминулась, но никакой уверенности в этом нет.

Освобожден и сам объект разработки – Алекс Куршин – помешательство Центра и, не выговорить даже, ее собственное. И как бы это ни казалось невероятным, со слов адвокатов, никого не сдавший…

Как быть? Возвращать Алекса на территорию задания или, наоборот, откреститься от него как от токсичного актива? Резидент и Центр колеблются с решением – много чего свалилось за последние дни: арест ячейки как симптом провала всей сети, паническое свертывание инфраструктуры и нечто из ряда вон – сенсационное освобождение арестантов через три дня после задержания. Потому наверху сбивчиво предлагают самой разобраться.

В чем? В ее чувствах, вспыхнувших к престарелому мачо, на целое поколение ее старше? В абракадабре, во что сподобился его кейс с первых дней своего существования? В безумной настойчивости Москвы приживить плод, упорно отторгаемый?

И, наконец, весть от адвокатов, вовсе загоняющая в тупик: укрываясь от дождя газетой, Алекс сидит на ступеньках у парадного подъезда суда.

Наживка? Весьма похоже. Только… куда Алексу деваться, если его паспорт, деньги, прочие атрибуты – в лаборатории, просеивавшей возможные маячки и шифры.

Что делать, вернее, к кому сунуться? Вся агентура переведена в спящий режим, а резидент, можно сказать, самоустранился. Если же действовать на свой страх и риск, то он заоблачный…

Но Алекс может под дождем застудиться и вещей у него никаких – все изрезано…

Романтическое и профессиональное то причудливо уживались, то конфликтовали, пока Марина не направилась в гардеробную, казалось, озаренная решением.

Шел четвертый час добровольного дубления – его тела, силы воли и решимости вырваться из жизненного тупика. Подельники полтора часа назад в машине адвоката убыли и, разумеется, не заметить его не могли. Протирать штанами ступеньки дворца правосудия, да еще под дождем – ориентир железный. Вида при этом не подали, разве что адвокат, украдкой, но пронзительно на него взглянувший.

К счастью, дождь был недолгим, но вскоре похолодало, он ежился. Алекс достал банкноту пятьдесят евро – проездные до отеля, где заказан для него номер на случай, если повторное жениховство с СВР не состоится. Деньги вручил Энди, в конце встречи назвавший свой псевдоним и сообщивший канал связи через посольство США в Москве.

Тут на практически безлюдном пространстве – тротуар напротив – объявились два бомжа, будто для респектабельной округи гости необычные. В руках у каждого – пластмассовая фляжка «Егермейстера», напиток хоть и недорогой, но для обычного клошара скорее роскошь. Алекс вновь достал банкноту, весьма похоже, рефлекторно. Вопреки настрою со своим будущим определиться, его то и дело подзуживало оттянуться по полной.

Что тут скажешь? Причина вроде бы уважительная – откинулся! Да и почему бы не воспользоваться страховкой, покрывающей любую непогоду…

Бомжи размножились за счет двоих весьма экзотичных сподвижников – оборванца в тирольской шляпе, отчего-то гладко выбритого, и невнятных черт женщины с заеложенным гардеробом и в хиджабе, закрывавшем пол-лица. Реальный писк бродяжьей моды – бомжиха-то европейка.

Сходка непринужденно общалась, при этом ребята с фляжками норовили с вновь прибывшими напитком поделиться. Те от предложения ловко уклонялись, точно классный боксер – незаметно для зрителя – уходит от удара. Между тем весь квартет смотрелся крепко навеселе.

Вдруг «тиролец» без видимой причины стал отчитывать компаньонов и вскоре возбудился до того, что сорвал с себя куртку и даже покрутил ею над головой. Компаньоны пытались его урезонить, в основном, склоняя хлебнуть «Егермейстера». Между тем бомжиха, будто его подруга, в склоку не вмешивалась, цепко считывая картинку несообразно недавнему опьянению.

Тут у «тирольца» сорвало крышу, и, нечто возгласив, он кинулся к урне с квадратным навесом, в двух шагах от гульбища. Вздернув куртку над головой, он плавно приземлил ее на навес, после чего бережно разгладил. Рванул налево, честную компанию рукой куда-то зазывая.

Так или иначе, но спустя минуту площадка бродяжьей сходки очистилась, и о ней лишь напоминала куртка клошара – аккурат в поле зрения Алекса. На ней выделялся прямоугольник белой ткани 30х20, пристегнутый булавками. И дальнозоркий Алекс прочитал надпись «HOT MOBILE», выведенную фломастером, будто женской рукой.

Ошарашенный склокой берлинского дна, он рассеянно посматривал то на куртку, то на свое убранство, пока не застыл, как вкопанный. Ведь «HOT MOBILE» не только его оператор мобильной связи, но и компания, предоставляющая услуги исключительно в Израиле.

Он пересек улицу и, подобрав куртку, скрылся из виду.

Когда Энди посвятили в детали события, подвигнувшего Алекса сняться с места, он изобразил жестом «Yes!» Вскоре американо-немецкий консилиум сыска-шпионажа, посовещавшись, решил снять с Куршина наблюдение.