Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет

Но в Америке, поначалу в тени, зарождалось нечто уникальное. Современность влияла на христианство так, что на первый план вышла его наиболее оптимистичная часть, та, что ставила во главу угла собственное «я». В волшебное время невидимых сил вроде электрического света и телеграфа пышно расцвело «исцеление верой», предполагавшее, что болезни верующего отступят от одного прикосновения священника – если его вера достаточно сильна. Чтобы исцелиться от всех недугов, надо лишь верить. Одним из самых известных целителей стал уроженец Йоркшира, бывший водопроводчик Смит Вигглсворт, однажды пытавшийся вылечить человека от рака желудка, наподдав ему по животу. Тот умер от остановки сердца. А еще как-то раз он спихнул со сцены маленького калеку. Недовольным, не получившим исцеления, вменялась в вину слабость их веры. Ключ к излечению – к счастью, здоровью и спасению – якобы лежал внутри них самих. Все, что следовало делать, – верить.

Адепты «лечения внушением», как их окрестил психолог Уильям Джеймс, думали примерно так же. Джеймс определил веру в лечение внушением как «интуитивную веру во всеисцеляющую силу здорового мышления». Основателем его считается бывший часовой мастер из Новой Англии по имени Финеас Куимби, вдохновившийся «магнетическими целителями», которые объявляли себя носителями квазимагических способностей. Но Куимби решил, что их пациенты чувствовали себя лучше исключительно из-за убежденности в авторитете врача. «Исцеление не в лекарстве, – писал он, – но в доверии врачу и средству». Затем он начал проверять свои идеи на страждущих. Митч Горовиц пишет: «Метод Куимби заключался в том, что он сочувственно выслушивал пациента и предлагал ему понять, „как болезнь зарождается в сознании, чтобы полностью в это поверить“. Если убежденность пациента в предыдущей мысли не вызывала сомнений, Куимби побуждал его задать себе вопрос: „Почему я не могу исцелиться?“» В 1862 году Куимби лечил Мэри Бейкер Эдди, позже основавшую Христианское научное движение, сторонники которого утверждали, что источник всех наших болезней и несчастий находится в голове. Двадцать шесть лет спустя британская уроженка, суфражистка по имени Фрэнсис Лорд, очарованная христианской наукой во время поездки в США, опубликовала то, что Горовиц называл «Евангелием процветания». Особенность ее книги заключалось в том, что она предлагала «„средство“ от бедности. Лорд разработала шестидневную программу повторения словесных формул и упражнений с целью разрушения ментальной установки на бедность». С точки зрения Сэмюэла Смайлса, достижения и богатство были напрямую связаны с тяжелым трудом и самоотречением. По мнению же Лорд, надо было лишь верить.

Потом настала Великая депрессия. Это абсолютно катастрофическое событие запустило множество грандиозных преобразований в экономической сфере, изменивших самоощущение людей на многие десятилетия. Это был первый из двух кризисов, значительно подорвавших всевластие индивидуализма. Экономический спад – а за ним и Вторая мировая война – пробудили новую коллективную эпоху «классового компромисса» между богатыми и бедными. Государство все активнее вмешивалось в частную жизнь, что привело к резкому сужению разрыва между состоятельными и малоимущими. Данный процесс получил название «Великая компрессия» [39] и длился примерно с 1947 по 1975 год. И разумеется, из этой новой экономики вылупилось новое «я».

Начало этому еще в 1930-е годы положил новый курс, предполагавший жесткое регулирование банковской деятельности. За ним последовали закон о социальном обеспечении и внедрение порога минимальной оплаты труда. Начали распространяться профсоюзы. Ставка налогообложения для тех, кто зарабатывал больше всего, составляла до 90 %. Закон о льготах демобилизованным дал тысячам вернувшихся с войны представителям рабочего класса возможность учиться в колледже за счет государства – такие действия большого правительства принесли огромную пользу. Именно в результате подобных мер с 1929 по 1945 год доходы малообеспеченных людей увеличивались быстрее, чем доходы богатых, а в течение последующих двадцати пяти лет их зарплаты росли примерно с одинаковым темпом. «Великая компрессия» привела к тому, что профессор экономики Роберт Гордон характеризует как «золотой век для миллионов выпускников старших классов, которые без обучения в колледже могли найти стабильную работу, состоять в профсоюзе и зарабатывать достаточно, чтобы купить в пригороде дом с задним двором, одну-две машины и вообще иметь уровень жизни, о котором большинство граждан со средними доходами в других странах могли только мечтать».