Сельский врач

По мнению Филиппа Марковича, именно сейчас, когда рискованно отправлять больных в районную больницу и не всегда из-за метелей можно воспользоваться санитарной авиацией, сельские врачи в глубинках должны работать еще вдумчивей и больше надеяться на свои силы.

В неоглядной степи даже при самом слабом ветре метет и метет неутомимая поземка. По дороге, видимо, недавно прошел трактор с тяжелым угольником, расчищая путь, но вслед за ним, как бы в насмешку, вырастали снова снежные гребни, и санитарная машина, сердито урча мотором, с трудом двигалась по сыпучему белому месиву.

— Ничего, Филипп Маркович, доедем, — успокаивал Моргуна сноровистый водитель.

Но не эта трудная дорога тревожила сейчас главного врача района. Он продолжал думать о словах Лапина, о Донцове и еще думал он о письмах, которые получил на днях. Письма обвиняли федоровского хирурга в грубости, в нечестном отношении к работе врача. Ничего не скажешь, обвинения серьезные, и Филипп Маркович не на шутку всполошился. Никогда прежде не получал он подобных писем, хотя в районе трудилось не мало врачей. Нужно было во всем разобраться и принять самые решительные меры. Да, да, самые решительные…

Моргун уже давно присматривался к Донцову, бывал у него на операциях, на амбулаторных приемах и ничего того, в чем обвиняли письма, не замечал. Больше того, федоровский хирург вызывал симпатию и рассудительностью, и заботливым отношением к больным, и разумной смелостью. Чего стоил, например, случай с шофером Кузнецовым — хирург выходил парня, и тот снова работает в Зареченской автоколонне.

Когда Моргун познакомил с письмами Орловскую, та возмутилась и с гневом бросила, что все эти письма — дикая ложь, что Донцов человек честный и порядочный.

«Да, да, честный и порядочный… А факты? Куда денешь факты, Галина Николаевна», — в мыслях спорил он сейчас с Орловской. А в письмах факты были…

Моргун всегда придерживался пословицы: «Нет дыма без огня». Значит, что-то есть, значит, где-то Донцов набедокурил.

…Борис Михайлович не ожидал в этот день начальства и, увидев районную санитарную машину, подкатившую к больнице, в первую минуту растерялся: что привело сюда Моргуна? Но, подавив растерянность, он выбежал на крыльцо и радушно встретил Филиппа Марковича, доложил о больничных делах и был немало удивлен, когда гость ни с того, ни с сего потребовал операционный журнал.

Моргун рассуждал приблизительно так: если хирург в самом деле больше занят художественной самодеятельностью и совсем забыл операционную, это очень легко выяснить по журналу.

В журнале оказались подробные записи о недавних оперативных вмешательствах. За последние две недели хирург произвел четыре операции, среди которых одна была сложной, полостной.

«Очень хорошо», — отметил про себя Моргун.

Но может быть, Донцов не бывает в стационаре, не проводит амбулаторные приемы? Однако и в историях болезней и в амбулаторных карточках он увидел короткие, понятные донцовские записи.

«Ложная тревога», — успокоил себя Филипп Маркович, и, бережно складывая в стопочку амбулаторные карточки, произнес:

— Артистом, говорите, стал Василий Сергеевич. Он что же там поет или пляшет?

Борис Михайлович настороженно присматривался к начальству, следил за каждым его жестом, за выражением лица, прислушивался к интонациям голоса, силясь понять, разобраться, с чем приехал и что думает гость. Ничего не заметив подозрительного, Лапин с усмешкой ответил:

— Комедии разыгрывает.

— Комедии? Ну что ж, по-моему, это хорошо. А вы, Борис Михайлович, в комедиях не участвуете?

Вопрос показался Лапину двусмысленным. Он снова окинул гостя настороженным взглядом и тихо сказал:

— Нет, Филипп Маркович, меня комедии не интересуют, я больше занят больницей. Сами знаете, у меня нет времени поднимать пыль на клубной сцене.

— Да, да, вы правы, больница — это главное, — согласился Моргун и, взвешивая на ладони толстый операционный журнал, продолжил: — А Василий Сергеевич, как видно, и там успевает и здесь. Это совсем хорошо. Человек он молодой…

Борис Михайлович сник, точно квелый стебелек от мороза. Ему теперь хотелось, чтобы Моргун побыстрее убрался из больницы, потому что видеть его, а тем более слушать подобные слова о Донцове было противно и больно. Борис Михайлович положил немало сил, чтобы окольными путями убедить начальство, что Донцов, увлеченный самодеятельностью, совсем забыл больницу. Но он не предполагал, что ради проверки его намеков Моргун приплетется по бездорожью в Федоровку и станет копаться в операционном журнале, потребует истории болезней.

— А что Василий Сергеевич и сейчас в клубе? — поинтересовался гость.

— Наверно.

— Пошлите кого-нибудь за ним.

Лапин распорядился, чтобы санитарка, тетя Даша, пригласила в больницу доктора Донцова.

Увидев Моргуна, тетя Даша приветливо поздоровалась, и сообщила: Василий Сергеевич уехал на вызов и вот-вот должен вернуться.

«Лапин, оказывается, не знает, чем заняты его подчиненные, — с осуждением отметил Филипп Маркович. — Интересно, а знает ли он о письмах?»