Сельский врач

— Молодец ваша сестрица, право слово, молодец! Полежите, говорит, вечерок без света, тогда поймете, каково нам. — Вялых помолчал немного, потом серьезным голосом продолжил: — Полежал я у вас да посмотрел на вашу работу, понаблюдал, как приходится вам по ночам жизнь человеческую спасать… Ведь приходил когда-то с просьбой Борис Михайлович — помогите, черти лысые. Кивали мы ему на сев, на уборку, на зябь и думали, что важнее этих дел ничего на свете нету, а сестрица ваша вчера правильно сказала. Молодец она. Ничего, Василий Сергеевич, что-нибудь придумаем, дело не будем откладывать в долгий ящик, дадим в больницу свет…

…В полдень приехал Моргун и сразу же, надев халат, прошел в перевязочную. Там Василий уже в который раз осматривал ногу Клыкова. После больших доз пенициллина процесс остеомиелита заметно угас и самочувствие Константина Ивановича улучшилось: упала температура, уменьшились в ноге боли.

Моргун тоже внимательно осмотрел больную ногу, а после в ординаторской спросил:

— Откуда у вас такой запущенный случай?

— Из рук самого Бродского.

— Постойте, постойте, я уже где-то слышал эту фамилию.

— Знахарь он, подвизается в Нижней Вязовке.

— Ага, теперь вспомнил. Им интересовался однажды районный прокурор, но ничего подозрительного не нашел. Лекарственные травы собирает и только.

— Нет, не только, — и Василий рассказал Моргуну о встрече с Бродским в доме Клыкова, о своем выступлении в колхозном клубе перед началом киносеанса.

— Правильно сделали, — похвалил Моргун. — А чтобы довести дело до конца, напишите-ка статью в районную газету, да позлее. Расскажите о Клыкове, который чуть было без ноги не остался после лечения Бродского. Сегодня же договорюсь с редактором, и статью, видимо, напечатают…

6

Нынешний день Борис Михайлович считал, безусловно, удачным днем. И пусть на обратном пути эмтээсовская машина забуксовала, съехав нечаянно в кювет, пусть всю дорогу их сопровождал мелкий назойливый дождь и вымок Борис Михайлович изрядно, — не беда, у него было отличное настроение. Вдобавок ко всему, что удалось устроить в Заречном, он вовремя вернулся в Федоровку и застал здесь Моргуна.

«На ловца и зверь бежит», — с удовлетворением подумал он, радостно пожимая руку начальника. Сегодня даже замечания Моргуна о некоторых непорядках в больнице Борис Михайлович выслушал, как что-то очень далекое, совсем его не касающееся.

«Главное сейчас в другом: окончательно решится вопрос с Донцовым», — в мыслях торжествовал Лапин. В Заречном он успел позондировать почву и к своему великому удовольствию выяснил, что кандидатура врача на усовершенствование еще не подобрана, значит, поедет Донцов…

И сам Филипп Маркович, ничего не подозревая, лил воду на его, Лапина, мельницу, потому что первым заговорил о Донцове.

— Способный человек, я бы даже сказал — талантливый хирург. Повезло вам, Борис Михайлович, — говорил Моргун. И не будь Борис Михайлович занят своими мыслями, не будь он опьянен удачным оборотом дел, он, конечно, заметил бы едва уловимую хитринку и в голосе собеседника и в его карих прищуренных глазах. Но Борис Михайлович был слишком занят собой, своим благополучием и, ничего подозрительного не замечая, принимал слова Моргуна как должное. А Моргун хитрил. Из далеко неточных источников он уже знал, что отношения между врачами в Федоровской больнице начинают портиться, что два сельских врача вместо того, чтобы помогать друг другу, не могут найти общего языка. Сегодня Моргун специально заглянул в Федоровку, чтобы, кроме сугубо медицинских дел, поинтересоваться еще взаимоотношениями Лапина и Донцова. Но сейчас, анализируя хвалебную речь Бориса Михайловича в адрес Донцова, он усомнился в достоверности беспокоивших его слухов. Да, говорил Борис Михайлович, Донцов способный врач. Да, соглашался он, Донцов талантливый хирург, заботливый и внимательный лечебник, и каждый главврач только может мечтать о таком помощнике.

С давних пор Моргун считал, что Лапин человек честолюбивый, склонный приписать чужие заслуги себе, благоразумно умолчав о подчиненных, словно и нет их на свете, словно в больнице трудится не коллектив, а один он, главврач.

И вдруг такие слова о Донцове…

«Значит, все в порядке у них», — с облегчением подумал Моргун.

— Я, Филипп Маркович, давно мечтаю о том времени, когда в нашей больнице будут производиться любые, самые сложные операции. Когда мы совсем перестанем бояться всяких неожиданностей, — по-ораторски продолжал Борис Михайлович, и со стороны могло показаться, что перед ним не один Моргун, а большая аудитория слушателей. — Вы сами знаете, растет культура села, растут, следовательно, и запросы народа. То, что хорошо было вчера, уже не удовлетворяет сегодня.

— Ну, что ж, отличная у вас мечта, Борис Михайлович, — охотно согласился Моргун.

— И она вполне осуществима! — с жаром воскликнул Борис Михайлович. — Только сами знаете, для хирурга одного таланта мало, нужны еще знания, богатые знания, нужна практика.

— Тоже верно, — опять согласился собеседник.