Сельский врач

«Я тебя, начальничек, так обведу вокруг пальца, что тебе останется только соглашаться», — промелькнула самодовольная мысль в голове Бориса Михайловича, а вслух он говорил:

— Был я сегодня у Аркадия Александровича, посоветовались мы с ним, поговорили о перспективе Федоровской больницы. Между прочим, Аркадий Александрович тоже хорошего мнения о способностях Донцова. Хирург, говорит, многообещающий, но нужно помочь ему, создать условия для повышения специальности и посоветовал направить Донцова на усовершенствование по хирургии.

— На какое усовершенствование? — сразу не понял Моргун.

— Из нашего района должен поехать один врач. Кандидатура Донцова самая подходящая, тут нельзя не согласиться с Аркадием Александровичем.

— К сожалению, мы не можем позволить себе такой роскоши, с хирургами в районе из рук вон плохо.

— Я думаю о будущем, — с досадой бросил Борис Михайлович. Ему казалось, что Моргун, услышав имя секретаря райкома, сразу согласится с предложенной кандидатурой и разговор будет исчерпан, но вышло наоборот.

— Я тоже думаю о будущем, но не забываю о настоящем, — упрямо отрезал Моргун. Он встал и показался Лапину еще выше ростом, тронутое оспой лицо его посуровело, в глазах поблескивали недобрые искорки.

— Ни на какое усовершенствование Донцов не поедет, он пока не нуждается в этом, — решительно заявил Моргун.

— Вы не хотите считаться с мнением секретаря райкома? — тоном судьи спросил Лапин.

— Секретарь райкома тут ни при чем.

— А с просьбой самого Донцова можете считаться или она тоже ни при чем? — продолжал наступление Борис Михайлович, не желая даже на мгновение допустить, что весь его отлично разработанный план может рухнуть, как подгнившее дерево. Нет, он еще верил в свою близкую победу и уступать не собирался.

— Донцов просился на усовершенствование? Не может быть, — упрямо отмахнулся Филипп Маркович. — Донцов недавно вышел из институтской клиники, и человек он порядочный к тому же. Впрочем, пригласите его, и мы вместе спросим, желает он на усовершенствование или не желает.

Борис Михайлович понял ошибку: не надо было сгоряча тискать в разговор несуществующую просьбу Донцова, нужно действовать осмотрительно…

— Он мне как-то жаловался на трудности, и я понял это как просьбу поехать на усовершенствование, получиться немножко, — неуклюже выкручивался Лапин.

— Трудности это совсем другое дело!

Хотя Борис Михайлович настойчиво продолжал доказывать, что Донцову необходимо «набить руку», познакомиться с новшествами в современной хирургии, чтобы потом применить их на практике в Федоровской больнице, Моргун остался непреклонным и с доводами Лапина не согласился.

Всю обратную дорогу Филиппу Марковичу не давал покоя разговор с Лапиным. Припоминая подробности этого разговора, интонации, жесты собеседника, он сейчас удивлялся той настойчивости, которую проявлял федоровский главврач. Неужели он действительно серьезно озабочен перспективой больницы? Неужели его по-настоящему волнуют хирургические знания Донцова? Было бы и проще и понятней, если бы он сам попросился на усовершенствование, но об этом и речи никогда не было.

В Заречное Моргун вернулся поздно вечером. Зайдя в больницу, он встретил там Орловскую, вызванную к какому-то больному, и рассказал ей обо всем, что случилось с ним в Федоровке.

Орловская слушала, не перебивая, и на вопрос Моргуна «Что руководит Лапиным?» ответила не сразу.

— Лапин сегодня утром был у нас на квартире, — начала она. — Думается мне, что приходил он неспроста, не здоровье секретаря райкома беспокоило его. Между прочим, муженек мой пришел в неописуемый восторг от того, что Лапин решил отправить помощника на учебу, а сам согласен работать за двоих.

— Значит, правда Аркадий Александрович поддержал его?

— Да, поддержал и назвал его настоящим советским врачом. — Немного помолчав, Орловская добавила: — Конечно, и мне, и тебе, и Донцову не вредно поехать бы на усовершенствование, но сейчас лучше послать врача из Березовки.

— Так мы и сделаем! И Аркадию Александровичу докажем!

Они вместе ушли из больницы. Прощаясь у калитки с Орловской, Филипп Маркович признался:

— Не выходит у меня из головы поведение Лапина. Чует мое сердце — что-то мудрит он, а чего хочет, сразу не раскусишь…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

В последнее время Борис Михайлович вел себя необычно. Он редко теперь ходил по больнице, почти никому не делал замечании, не грозил выговорами, как будто все подчиненные стали вдруг безупречными. На пятиминутках он с отсутствующим видом слушал доклады дежурных сестер и стремился поскорее закончить это скучное занятие и выдворить всех из кабинета. Можно было подумать, что главврач дорожит уединением и больничной тишиной.

Но тишина в Федоровской больнице была обманчивой, как подточенный вешними водами лед на реке; на первый взгляд кажется крепок еще, а ступи на него и провалишься…