Сельский врач

Однажды Вера три вечера подряд читала большую книгу о солдате. Солдата ранило в бою на фронте. Раны были тяжелые, и врачи после всех попыток облегчить участь воина пришли к заключению, что в данном случае медицина бессильна и солдат не жилец на этом свете. В госпиталь приходила девушка Галя — ткачиха с шелкокомбината. Она помогала сестрам и санитаркам ухаживать за ранеными, иногда веселила бойцов своими песнями. Понравились песни Гали тому тяжелораненому солдату. Слушая девушку, солдат забывал о ранах и просил, чтобы она продолжала свои песни. И Галя не скупилась. Солдат всем сердцем полюбил девушку. Узнав об этом, Галя каждый день приходила в палату. Она с ложечки кормила солдата, вполголоса напевая ему чудесные песни, она без стеснения говорила парню о своей любви, говорила и пела о том, что она никогда в жизни не оставит его. И вопреки прогнозам врачей произошло чудо: парень выздоровел. Вскоре он выписался из госпиталя и снова ушел на войну. Галя долго долго ждала его с фронта и дождалась…

Когда книга была дочитана, Кузнецов тихо сказал:

— Это любовь помогла солдату. Любовь, Верочка, большое дело… А мне тоже… помогла ваша кровь, она течет в моих жилах, и я никогда, никогда не забуду этого. — Немного помолчав, он тихо спросил: — Завтра придете?

— Да, да, Миша, конечно. И принесу новую книгу.

Весь тот вечер Вера думала о солдате, о хорошей девушке Гале, о Мише Кузнецове и очень сожалела, что не умеет петь. Она тоже спела бы Мише чудесную-расчудесную песню о весне, о любви… Вера хотела рассказать обо всем Юлии, но побоялась. Юлия порой была просто невозможной, ей ничего не стоило высмеять… Она вообще любила посмеяться над другими, а сама? Грезит о каком-то «необыкновенном» и «особенном» и все ждет его, ждет… А Вере наплевать на этих «особенных», ей теперь нравился самый обыкновенный Миша Кузнецов, и она, наверное, тоже чуточку нравилась, и это помогало ему бороться с болезнью, с тяжелыми травмами.

Порой Миша просил девушку написать письмо в Курскую область. Вера уже знала, что Кузнецов года три тому назад приехал в этот край по комсомольской путевке на целину. Хотя в Зареченском районе целины было мало, но его направили сюда в автоколонну шофером. Доводилось ему бывать и на настоящей целине: возил прошлым летом зерно из целинных совхозов.

Вскоре пришло ответное письмо от матери из Курской области.

«Дорогой и разлюбезный мой сыночек Мишенька, — читала Вера, — да как прочла я твое письмо да облилось мое сердце горючими слезами, потому что не твоей ручкой написано оно. Да некому там за тобой, сыночек мой, просмотреть, поухаживать, да были бы у меня крылышки сизые, полетела б к тебе, кровинушка моя ненаглядная. Да пропиши ты, сыночек, про свое здоровье все поподробней…» — Вера даже всплакнула, читая слова материнского сердца, а Кузнецов посмеивался:

— Мама у меня такая, все ей видится в мрачных тонах. Давайте напишем ей, Верочка, что скоро снова сяду за баранку, что болезнь пошла на убыль…

Вера написала под диктовку большое веселое письмо, а дома еще от себя добавила, чтобы мать Кузнецова не тревожилась о сыне: и присмотреть, и поухаживать за ним есть кому в больнице…

Сегодня на пятиминутке Вера по всем правилам докладывала о суточном дежурстве, и вдруг Лапин перебил ее:

— Товарищ Богатырева, почему не выполнили мое назначение?

Только теперь Вера вспомнила, как вчера, уходя из больницы, Борис Михайлович сказал, чтобы она дала на ночь таблетку одной больной. В суматохе Вера забыла о назначении главврача.

— Простите, Борис Михайлович, забыла, — тихо проронила Вера.

— Так, так. Забыли… А чем, позвольте узнать, вы были заняты? И почему, разрешите полюбопытствовать, вы часами просиживаете в палате Кузнецова, оставив на произвол судьбы других больных? Значит, есть у вас любимчики? — спрашивал, усмехаясь, Лапин.

— Борис Михайлович, назначение в истории болезни не отмечено, и сестра была вправе не выполнять его, — заметил Василий.

Лапин озлобленно покосился на доктора.

— Это не имеет значения.

— Да как же так, Борис Михайлович? — вмешался Корней Лукич. — Сестра раздает лекарства согласно историям болезней. Везде так принято.

— Пятиминутка окончена, — торопливо распорядился главврач. — А вы, товарищ Богатырева, останьтесь.

В кабинете вместе с Верой-осталась Юлия Галкина.

— У вас что-то есть ко мне? Потом, потом, товарищ Галкина, видите, я занят.

Юлия не двинулась с места.

— Ну что же вы стоите? Я занят. У вас есть ко мне вопросы?

— Есть. На каком основании вы решили вмешиваться в личную жизнь медицинских сестер? Вера любит Кузнецова, любит, и вы не запретите ей! — с неожиданной горячностью выпалила Юлия.

— Ах, вот оно что, — ухмыльнулся Лапин. — Вы захотели быть адвокатом. Незавидную избрали роль, товарищ Галкина, не по-комсомольски поступаете. Вместо критики, вы берете под защиту нарушительницу дисциплины. Хорошо, мы разберем это, товарищ Галкина, на комсомольском собрании.