Семь дней в искусстве

Может быть, творчество неактуально в художественной школе, поскольку общепринято, что быть творческим – значит иметь не идущий от учения талант художника? Ашер убежден, что «решения относительно создания произведения часто социальны», но он в меньшинстве. Большинство педагогов-художников считают творчество сугубо индивидуальным процессом, которому невозможно научить. Поэтому вопрос о творческих способностях стоит только при приеме в институт. Президент Левайн говорит: «Мы охотимся за студентами, имеющими искру оригинальности. Это могло бы показаться эксцентричностью или упрямством, но нам нужны студенты, которые каким-то образом существуют в конфликте со своим окружением». Парадоксально, что многие педагоги видят в художниках самоучек, и хорошая академическая успеваемость может быть дурным знаком. Как говорил мне Томас Лоусон, более десяти лет являющийся деканом Художественной школы искусств, «мы ищем такой тип детей, который не очень подходит для высшего учебного заведения».

Кабинет Лоусона – одна из немногих комнат на этом этаже, в которой есть естественное освещение. Лоусон – это творческая противоположность Ашера, шотландский художник с твердой верой в визуальное искусство. Он прекрасный рассказчик и плодовитый писатель, сотрудничающий с журналом «Арт-форум» и являющийся соредактором журнала «Афтеролл». Это мужчина высокого роста, у него внимательные карие глаза, и он держится скромно. Когда я задала ему опрометчивый вопрос: «Кто такой художник?» – он ответил, неторопливо подбирая слова: «Совсем не обязательно художником называть того, кто продает свои картины – одну за другой – через модную галерею. Художник воспринимает культуру в первую очередь глазами. Иногда он может апеллировать к чему-то еще, но основа – это визуальные образы. Когда в конце восьмидесятых я был здесь приглашенным художником, в институте существовала тревожная тенденция выдавать дипломы с отличием тем выпускникам, которые в качестве квалификационной работы выполнили невизуальное произведение. Как говорят в киноиндустрии, идей – пруд пруди. Вам нужно их как-то оформить. И когда я стал здесь деканом, частью моей миссии было восстановить изобразительное искусство».

Сегодня в Калифорнийском институте искусств есть живописцы в штате, но, по сути, нет «живописного штата», и по отношению к художникам, практикующим в этой технике, вуз негостеприимен. Лоусон признается: «Жалуются, что нас не интересует эмоциональная живопись. Это правда. Но у нас есть система, открытая и разумная, и в нашей группе ценится интеллект. Таким образом, вы можете делать что угодно, если способны это отстоять». Тем не менее на мой настойчивый вопрос об участи «молчаливого живописца» Лоусон ответил: «Я живописец и знаю, что этот вид изобразительного искусства не имеет ничего общего с разговорами. Отличить работу мастера от творческой неудачи бывает очень трудно. Вы можете создавать произведения, которые одним покажутся ужасными, а другим – выдающимися. Отстаивать свое мнение очень интересно и очень сложно». По иронии судьбы самые знаменитые выпускники Калифорнийского института искусств – живописцы: Эрик Фишл, Дэвид Салле, Росс Блекнер, а также совсем недавно окончившие вуз Лаура Оуэнс, Ингрид Каламе и Моника Приэто. Своим успехом они, скорее всего, обязаны жадным интересам рынка к двухмерным изображениям, легко вписывающимся в домашнюю обстановку.

18 часов 20 минут. Разговор идет даже не по кругу, а по какой-то нестабильной спирали. Пятеро парней бесцельно слоняются в конце класса. Двое из них переминаются с ноги на ногу, а трое других неторопливо и бесшумно вышагивают взад-вперед. Один студент сидит, повернувшись спиной к Фионе, а другой демонстративно читает «Лос-Анджелес уикли». На большинстве семинаров по критике поверхностные оценочные суждения полностью запрещены, однако свое отношение можно выразить и позой.

Хороший художник и хороший студент – отнюдь не одно и то же. Студенты выражают в творчестве свои подсознательные чувства. Принятых в институт за бунтарский дух, за оригинальное портфолио преподавателям иногда сложно держать в руках.

Порой отношения между теми, кто играет роль учителя, и студентом-художником опасно запутываются. Однажды во время семинара по критике в UCLA студент, одетый в темный костюм и красный галстук, встал перед классом, вытащил из кармана пистолет, вставил в него серебряную пулю, повернул патронник, приставил дуло пистолета к своей голове и нажал на курок. Пистолет только издал щелчок. Парень выбежал из комнаты, и снаружи послышались выстрелы. Когда студент вернулся в класс без пистолета, его сокурсники были удивлены, увидев его живым, и семинар продолжился слезливым обсуждением.