Семь дней в искусстве

Йоситаке, кажется, сбита с толку. «Не понимаю. Это святотатство?» – вслух недоумевает она. Конечно, трудно представить себе что-то более далекое от дзен, чем этот биполярный персонаж. «Будда – трансцендентальное существо, в его спокойствии читается уверенность в том, что в наших следующих жизнях все будет в порядке; но это создание вселяет тревогу». Соискатель ученой степени доктора философии пристально смотрит на скульптуру, пытаясь разгадать скрытый смысл. «Думаю, это единственный действительно постатомный Будда, – говорит она. – Такаси не занимается политическим искусством… но любопытно, что он выполнил эту работу для американской аудитории».

По выглядит довольным: «Мы собираемся сделать десять копий для частных коллекций. Это следующий проект. Прошу любить и жаловать! Люди должны уметь жить с „Овалом“». Подходит Блюм. Партнеры пристально смотрят на всех, словно ведут наблюдение за выпущенными на прогулку трудными подростками. «Это чертовски забавно. Настолько забавно, что может вызвать мощный резонанс, – говорит По. – Я только надеюсь, что, упакованный, он влезет в самолет. У нас остается зазор всего в два дюйма».

Изготовитель открывает коробку с листами платины, чтобы показать их тоямскому журналисту. Стоимость каждой пластины площадью десять квадратных сантиметров – три доллара. Они настолько тонкие, что от легкого дуновения покрываются морщинками, и их уже нельзя использовать. «Торжественное открытие состоится в Лос-Анджелесе, в МОСА, – заявляет Блюм. – Благодаря платине вид скульптуры изменится. Мы никогда не покрывали платиной объекты такой сложности. И это чрезвычайно интересно».

Мураками приближается сначала к своим дилерам и беседует с ними. Потом по очереди подходит пообщаться с каждым. Когда он добирается до меня, я хвалю его произведение за безукоризненное чувство юмора.

– Я люблю это напряженное состояние, – говорит он, наблюдая за теми, кто обходит скульптуру. – Я не волнуюсь, поскольку видел «Овал» две недели назад. Качеством я доволен. С каждым этапом работы связано множество сюжетов.

– Каким вы будете вспоминать этот день лет через десять? – спрашиваю я.

– Руководитель завода, старик, был таким молчаливым. Все только наблюдал за нашей работой. Но теперь он улыбается, – говорит Мураками. – А старый мастер сказал мне: «Большое спасибо. Благодаря вам мы приобрели хороший опыт». А еще мне запомнился молодой мастер мистер Ийима: наконец в его лице появилась уверенность. – Мураками смотрит на свое произведение глазами любящего отца. – Но что касается меня, – продолжает он, – то мое ощущение таково: «О боже, он такой маленький! Эй, в следующий раз увеличьте его, пожалуйста, вдвое или втрое». – Мураками кривит губы, в точности как на «автопортрете». – Вы знаете камакурского Будду? – спрашивает он.

Большой Будда в Камакуре – это бронзовая скульптура высотой сорок четыре фута, отлитая в 1252 году. Буддистские статуи обычно помещаются в храмах, но здания Камакуры были смыты цунами в 1495 году, и с тех пор Будда стоял на открытом воздухе.

– Эта скульптура вросла в менталитет японцев, – говорит художник. – Я доволен «Овальным Буддой», но думаю о следующей модификации. Это не тщеславие. Чистая интуиция. Инстинкт. Новая работа должна быть намного крупнее. Намного сложнее. Я так считаю.

7. Биеннале

9 июня, субботний полдень. Венецианская биеннале откроется для публики только завтра, но для мира искусства мероприятие уже завершилось. Официант обходит гостей, отдыхающих под белыми зонтами, предлагая им свежевыжатый апельсиновый сок. «Чиприани» – роскошный отель, в котором останавливались многие знаменитости; он находится в стороне от городской сутолоки, но до него можно быстро добраться на лодке от Пьяцца Сан-Марко. Я только что окунулась в стофутовый бассейн с фильтрованной соленой водой. После недели, перенасыщенной искусством, беседами и кратковременными дождями, я наслаждаюсь возможностью поразмышлять и поплавать под безоблачным небом. Взгляд в прошлое важен для понимания настоящего.

Итак, когда же начала работу биеннале этого года? Для представителей прессы – в четверг. Для вип-персон – в среду, а те, кто имеет нужные связи, умудрились увидеть экспозицию во вторник. Случается, что с выставкой знакомишься еще до прихода туда. Недавно у меня был такой опыт: в аэропорту Хитроу я увидела художников Гилберта и Джорджа, ожидающих приглашения на рейс «Британских авиалиний». Розовощекие, в одинаковых серых костюмах, члены арт-дуэта неподвижно сидели друг против друга, уставившись в пространство и не произнося ни слова. В 1960-е годы им принесли известность перформансы, названные «живой скульптурой», и тут у меня возникло полное ощущение, что я в выставочном зале. Биеннале, которая проводится в одном из красивейших городов мира, часто напоминает некое театральное действо.