Семь столпов мудрости

У меня заняло около двух часов, чтобы зарыть и прикрыть заряд; затем последовала трудная работа — распутывать тяжелые провода от детонатора к горам, где мы собирались подорвать мину. Песок наверху покрылся коркой, и ее пришлось ломать, чтобы зарыть провода. Они были жесткими, оставляли рубцы на волнистой от ветра поверхности, длинные линии, как будто здесь оставили следы какие-то невероятно узкие и тяжелые змеи. Когда их прижимали к одному месту, они поднимались в воздух на другом. Наконец их пришлось удерживать камнями, которые, в свою очередь, надо было закопать, еще больше переворошив землю.

После этого необходимо было мешком песка выгравировать следы по волнистой поверхности, и под конец — длинными взмахами с помощью мехов для воды и раздувающегося покрывала, изобразить мягкую укладку ветра. Чтобы закончить всю эту работу, потребовалось пять часов, но закончена она была хорошо: ни сам я, ни кто-либо из нас не мог увидеть, где лежал заряд или где были двойные провода, что вели от него под землей к месту зажигания в двухстах ярдах за хребтом, намеченным для наших людей с винтовками.

Провода были как раз той длины, чтобы пересечь этот хребет до впадины. Туда мы принесли два конца и связали их с электрическим взрывателем. Это было идеальное место и для него, и для подрывников, только вот мост не был оттуда виден.

Однако это значило лишь то, что кто-то должен нажать рукоятку по сигналу, поданному с точки в пятидесяти ярдах впереди, возвышающейся и над мостом, и над концами проводов. Салем, лучший раб Фейсала, просил об этой почетной задаче, и ему было дано одобрительное разрешение. Конец дня мы провели, показывая ему на отключенном взрывателе, что надо делать, пока он не был готов к действиям и мгновенно жал на рукоятку, как только я поднимал руку при появлении воображаемого поезда на мосту.

Мы сразу же пошли назад в лагерь, оставив одного человека на часах у железной дороги. Наш багаж был брошен, и мы глядели по сторонам, спрашивая себя, где остальные; но вдруг увидели их, они сидели в золотом свете заката вдоль высокого хребта. Мы заорали им, чтобы они ложились или сошли вниз, но они упрямо оставались там, на выступе, как стая ворон, в полной видимости и с севера, и с юга.

Наконец мы взбежали наверх и сбросили их с линии горизонта, но слишком поздно. Турки на небольшом горном посту у Халлат Аммара, в четырех милях к югу от нас, увидели их и в тревоге открыли огонь по длинным теням, которые заходящее солнце постепенно бросало на склоны, к посту. Бедуины были непревзойденными мастерами в искусстве использования местности, но, верные своему презрению к глупости турок, не заботились о бое с ними. Этот хребет был виден сразу из Мудоввары и Халлат Аммара, и им удалось напугать обоих своим внезапным, зловещим дозором.

Однако над нами сомкнулась тьма, и мы знали, что должны терпеливо проспать ночь в надежде на завтра. Возможно, турки сочтут, что мы ушли, если наше место утром будет выглядеть брошенным. Поэтому мы зажгли костры в глубокой ложбине, испекли хлеб и удобно устроились. Общие задачи сделали нас единым отрядом, и промашка с появлением на вершине устыдила всех настолько, что Заала согласились принять как вождя.

Рассветало тихо, и мы часами следили за пустыми рельсами и мирными лагерями. Постоянные заботы Заала и его хромого двоюродного брата Ховеймиля держали нас в укрытии, хотя с трудом, из-за ненасытной непоседливости бедуинов, которые не способны были и десяти минут просидеть на месте, но постоянно им надо было ерзать, что-то делать и говорить. Этот недостаток ставил их значительно ниже бесстрастных англичанин в долгом, утомительном напряжении ожидающей войны. К тому же они вообще не питали любви к обороне. В тот день они очень нас разозлили.

Возможно, в конце концов турки увидели нас, так как в девять часов около сорока человек вышли из палаток на вершине Халлат Аммара на юг и проследовали открытым порядком. Если бы мы оставили их в покое, через час они заставили бы нас уйти от нашей мины; если бы выступили против них превосходящими силами и отбросили, на железной дороге заметили бы это, и движение было бы задержано. Положение было затруднительное, и мы, в конечном счете, попытались разрешить его, послав тридцать человек, чтобы постепенно задержать вражеский патруль, и, если возможно, увести его несколько в сторону, к ломаным холмам. Это могло скрыть нашу главную позицию и уверить их в незначительности наших сил и цели.