Семь столпов мудрости

Мы свернули наш единственный кусок изоляционного кабеля. Заал спрыгнул со своего верблюда, чтобы я сел и ехал; но вместо этого мы нагрузили на него провода и взрыватель. Заал нашел время посмеяться над нашей странной добычей — после всего золота и серебра из поезда. Ховеймиль тяжело хромал от старой раны в колене и не мог идти, но мы заставили его верблюда встать на колени и взгромоздили на него «Льюисы», связанные казенными частями друг к другу, как ножницы, позади седла. Оставались минометы; но снова возник Стокс, неумело ведя за нос вьючного верблюда, которого он нашел заблудившимся. Мы спешно погрузили минометы, посадили Стокса (еще слабого от дизентерии) в седло Заала вместе с «льюисами» и послали троих верблюдов самым легким шагом, под присмотром Ховеймиля.

Тем временем Льюис и Заал в укромной, невидимой лощине за прежней огневой позицией соорудили костер из патронов в коробках, бензина и мусора, вокруг уложили барабаны от «Льюисов» и лишние патроны; а на верхушке осторожно поместили несколько свободных снарядов от мортиры Стокса. Затем мы отбежали. Когда пламя добралось до кордита и аммонала, послышался долгий колоссальный шум. Тысячи патронов взорвались очередями, как масса пулеметов, и снаряды с ревом взрывались толстыми столбами пыли и дыма. Турки, обходящие нас с флангов, потрясенные внушительной обороной, поняли, что мы в силе и укреплены. Они остановили свой напор, укрылись и начали осторожно окружать нашу позицию и производить правильную рекогносцировку, а мы тем временем, задыхаясь, поспешили в укрытие среди хребтов.

Дело, казалось, завершилось счастливо, и мы были рады уйти, не понеся потерь, больших, чем мои верблюды и багаж, хотя он включал драгоценное снаряжение сержантов. Однако в Рамме была пища, и Заал считал, что мы можем найти нашу собственность с другими, которых ждали впереди. Так оно и было. Мои люди были нагружены добычей, и с ними были все наши верблюды, сбрую которых поспешно освобождали от награбленного, чтобы приготовить нам место для сидения.

Я мягко объяснил все, что я думаю о тех двоих, которым приказали привести верблюдов, когда прекратится огонь. Они уверяли, что взрыв всех разбросал в страхе, а потом среди арабов каждый присваивал то животное, которое видел. Это, возможно, было правдой; но мои люди были также здоровы и справились бы. Мы спросили, есть ли раненые, и послышался голос, что мальчик из Шимта — очень рисковый паренек — был убит в первом броске на поезд. Этот бросок был ошибкой, предпринятый без указаний, поскольку орудия Льюиса и Стокса должны были уверенно закончить дело при правильном срабатывании мины. Поэтому я чувствовал, что в его потере не было моей прямой вины.

Три человека были легко ранены. Затем один из рабов Фейсала соизволил заметить, что не хватает Салема. Мы созвали всех вместе и опросили. Наконец один араб сказал, что видел его лежащим раненым прямо рядом с паровозом. Это напомнило Льюису, что он видел там тяжело раненого негра на земле, не зная, что это один из нас. Мне об этом не сказали, и я был рассержен, так как половина ховейтат должна была это знать, как и то, что Салем на моем попечении. По их вине я во второй раз оставил за спиной друга.

Я вызвал добровольцев, чтобы вернуться и найти его. Через некоторое время согласился Заал, и затем — двенадцать новасера. Мы поехали быстрой рысью по равнине к полотну. Когда мы были на вершине последнего хребта, мы не увидели ничего, кроме развалин поезда и турок, что копошились вокруг. Их было, вероятно, сто пятьдесят, и наша попытка была безнадежной. Салем, должно быть, умер, так как турки не брали пленных арабов. На самом деле они убивали их ужасным образом; поэтому из милосердия мы приканчивали тех из наших, кто был тяжело ранен и должен был остаться без надежды на покидаемой земле.

Нам пришлось оставить Салема; и, чтобы извлечь пользу из нашего возвращения, я предложил Заалу, чтобы мы проскользнули вверх в долину и нашли снаряжение сержантов. Он согласился, и мы ехали, пока стрельба турок не вынудила нас укрыться за берегом. Наш лагерь был в следующей лощине, через сотню ярдов ровной поверхности. Поэтому, следя за временем, один или два из самых шустрых и молодых добрались туда, чтобы вытащить седельные сумки. Турки были далеко, и их дальнобойное оружие всегда было плохим; но ради нашей третьей поездки они достали пулеметы, и пыльные всплески пуль на темных камнях заставили их сгруппироваться вокруг нас.

Я отослал бегущих ребят, поднявших то, что было полегче и получше из оставшегося багажа, и присоединился к отряду. Мы кинулись вниз по уклону и вдаль, в открытую местность, турки могли легко сосчитать наши малые силы. Они набрались наглости и побежали с обоих флангов, чтобы нас отрезать. Заал бросился на верблюда, взобрался с пятью людьми на вершину хребта, который мы только что пересекли, и открыл ответный огонь. Он был чудесным стрелком, я видел, как он с трехсот ярдов подбивает бегущую газель из седла со второго выстрела, и его выстрел остановил их.