Семь жизней. Рукопись неизданного романа

Дьячок молчал, а потом достал и вставил в уши свои наушники. Вскоре появилась развилка. Дьячка бросило вправо, и Петрович поправил его, резко потянув за руку влево. Тот обиженно отстранился, вырвал свою руку и, чуть опередив, пошёл сам.

Через пять минут среди высоких стройных сосен замаячили огоньки и строения. А затем показались массивные железные ворота «Звёздочки». Петрович хлопнул дьячка по спине, чтобы тот приостановился, сказал коротко:

– Пришли.

Наконец-то, умаял этот церковник. Скорей повернув назад, Петрович ударил себя в грудь:

– А Бог-то Он вот, где должен быть.

Их, церковников этих, самих надо учить, как веровать надо. Работать не хотят, а вино жрать все мастаки. У них вся вера показная, лицемерная.

Дьячок проглотил. Петрович оставил его и пошёл обратно. «А так, может, Его и нет, Бога-то вашего», – с наслаждением подумал он, представив в уме могилу и величественную, бескрайнюю, бессознательную пустоту.

Дойдя до развилки, он свернул к «Буревестнику». Свежий воздух подействовал ободряюще. Дождь окончательно прекратился, стало гораздо теплее. Хорошо, что снега навалило много. Он хоть и таял, но медленно. Грязи не было, по снегу-то идти куда лучше.

Не доходя до заасфальтированной автостоянки «Буревестника», Петрович свернул вправо и пошёл по лесу, пытаясь вспомнить, где приблизительно было подмеченное тут костровище.

Потратив на поиски не меньше десяти минут, уже успев разнервничаться, он наконец-то нашёл нужное. Помогли чьи-то свежие, ясно различающиеся следы. Они вывели прямо на знакомое «злачное» место.

Снег засыпал многочисленный мусор, немного облагородил всё вокруг, но спутать было невозможно. Следы же тревожили… Кому это надо было здесь топтаться? Неужели раскрыт ухорон?

Петрович двинулся дальше и сбоку краем глаза заметил валявшееся в снегу сухое дерево. Не то ли? Подошёл, пригляделся. То! Быстро откинув хворост, он вытащил сумку и стремительно, спотыкаясь, помчался к дороге. Что же с ней делать-то? Теперь, если что, с сумкой не отвертишься уже! Теперь возвращение в Брехаловку той же дорогой, мимо домика, выглядело откровенной глупостью и бессомнительно отмелось.

Выбежав на дорогу, Петрович остановился, переводя дух. Было два варианта. Или, обойдя «Буревестник», выйти там по тропинке до Красного Восхода, пройти по Красному Восходу, пересечь шоссе и полем как-нибудь добрести до Брехаловки. Или вернуться к «Звёздочке», лесом чуть пройти влево – там заброшенная лесхозовская дорога, которая выведет на шоссе самую малость подальше Брехаловки в сторону города А. Аккурат напротив фермы. От фермы до дома через проулок рукой подать.

Петрович так и сделал. Торопливо дойдя до развилки, он сбавил шаг и устремился к «Звёздочке». Там он свернул в лес и через несколько минут оказался на другой дороге. Раньше здесь ездили тяжёлые грузовики, возившие лес, их колеса нарыли глубокие колеи, так что если невнимательно наступить, то можно упасть и покалечить себе что-нибудь.

Петрович не был здесь лет десять. Последнее время ей редко кто пользовался – так, разве на озеро летом сходить и всё. А в его молодость здесь кипела жизнь… И смерть. В сторону озера дорога резко уходила влево. Там на обочине стоял небольшой памятник со ржавой звездой. На этом месте расшибся председателев сын на мотоцикле. Пьяный летел с Любкой Кукушкиной на озеро и, не вписавшись в поворот, попал прямо в дерево. Сам насмерть. Любка выжила, но что-то у неё очень повредилось, и она не могла нормально ходить. С тех пор её Вилятой прозвали.

Петрович повернул налево и не спеша пошёл в сторону Брехаловки. На удивление колеи за годы повыровнились и не были такими угрожающими, как раньше. Идти было легко. Сердце потихоньку успокоилось, мысли пришли в порядок. Через некоторое время он вышел из леса и пересёк шоссе. По ходу с интересом глянул в сторону Б., то есть в сторону домика. Возле магазина стоял джип. От греха подальше Петрович ускорился.

На ферме он достал из сумки женину чекушку и из горла отправил всё содержимое в рот. Нечего на опохмел откладывать. Стресс есть стресс, как говорится. Теперь надо было так проскочить до дома, чтобы ни одна душа не заметила. А то будут допрашивать да расспрашивать. Куда? Зачем? Что несёшь?

Петрович промчался по проулку, остановился, притаился, послушал, выглянул. Вроде никого. Неуверенно, то и дело оглядываясь, дошёл до дома. У Толика шум был. Значит, привёз вино – раз гуляли. К счастью, никого рядом на улице не было. Мимо Толиковой машины Петрович тенью прокрался домой.

Люська спала, но, услышав шаги, тут же проснулась. Крикнула из-за своей занавески:

– Ну что? Принёс сумку? Или у Толика сидел, нажрался, паскудина?

Он громко бросил сумку на пол.

– Принёс. Дай пожрать.

Она встала, оделась и вышла.

– Вон щи наливай. Сам разогреешь, если холодные. Что в сумке-то?