Семь жизней. Рукопись неизданного романа

Лил дождь, выл ветер, а домик только поскрипывал. Домик дрожал. Да и кто бы из этих парней, сидящих за столом, не задрожал бы в такую погоду, вспоминая о своих уютных норках в городе А. Лил дождь, выл ветер, а они уткнулись отрешёнными взглядами в стены и молчали. Не то время, не то место, чтобы двигаться. Не то время, не то место, чтобы дрожать.

Похоже, что Алик всё-таки решил подвигаться, чтобы не дрожать. Он снял промокшую одежду и бросил её на лавку. Затем достал и ту, что была в рюкзаке, разложил всё рядом. Вместе со шмотьём вынулось и пиво. Поставив баклажки на стол, он предложил мягко и весело:

– Может, по пиву? Будет веселее ждать.

– Давай, – с готовностью ответил Кирилл, но, вспомнив о своей обиде, прибавил: – Только я эту бодягу пить не могу.

– Ну извини, больше ничего нет, – так же мягко и равнодушно отрезал Алик, отвернувшись. – Ты как, Артём?

– Нормально, – буркнул тот.

Кирилл не желал оставаться один на один со своей обидой, а потому, наступив ей на горло, пододвинулся ближе, всем видом демонстрируя готовность к поглощению дешёвого Аликова пойла.

Стаканчиков не было, пустили баклажку по кругу. Алик пил жадно. Маленькие струйки пива стекали по его небритому подбородку. Поэтому Кирилл тщательно вытирал после него горлышко и пил крохотными глотками, еле-еле касаясь его губами. Причём всю его работу тут же портил неаккуратный Артём, который запихивал горлышко себе в рот целиком. Оно снова становилось влажным и неприятным.

И только когда зашумело в голове, Кирилл ослабил бдительность, временами совсем забывая о своей вынужденной «работе». Хмель приятно разливался по телу.

Через несколько минут все повеселели. Это было так кстати, голове требовался хоть какой-то отдых от дурацких мыслей, постоянно пробиравшихся в неё, страхов, подозрений, ощущений. Даже говорить не хотелось: незачем и не к чему. Хотелось просто нырнуть в медленное обволакивающее опьянение.

Быстро выпив первую баклажку, открыли другую. Но перед тем Кирилл, как и Алик, снял с себя мокрую одежду и развесил её на лавке. В общем, он смирился и, доверившись этим парням, внутренне согласился провести с ними время до семи часов, то есть до вечернего автобуса. За это время одежда, конечно, могла немного подсохнуть, а держать её мокрую на себе теперь казалось настоящей глупостью.

Опять же – общественное мнение. Опять же – большинство. Ведь и Артём также последовал общему примеру. Вторая баклажка многообещающе двинулась по кругу.

Но вдруг на крыльце послышались шаги, и в комнату ввалился пьяный мужик в грубом старомодном плаще и тяжёлых кирзовых сапогах.

Скинув капюшон, он остановился в дверях как вкопанный, слегка покачиваясь и недоумённо выпучив глаза. С плаща на пол крупными струйками стекала вода.

Его визит был столь неуместным, столь нежелательным, что поверг всех в отчаяние. Алик сидел спиной и не сразу заметил незнакомца, но, повернувшись, не нашёлся, что сказать. Артём, конечно же, также промолчал. Только зачем-то резко отстранил от себя баклажку. Впрочем, от него реакции никто и не ждал.

Кирилл поддался внезапному чувству, вскочил испуганно с лавки, не зная что же ему предпринять. С трудом удалось успокоиться и собраться с мыслями.

– Не помешал? – пробормотал мужик.

Все молчали. Промолчал и Кирилл, решив обождать с разговорами – кто знает, с чем пришёл этот тип. Не получив ответа, тип продолжил:

– На улице светопреставление началось!.. Я обожду здесь чуток… Вы не против?..

Теперь всё окончательно встало на свои места, и, безусловно, они были против. Кирилл даже хотел сообщить ему это – типа здесь места для него нет, типа пусть идёт, куда шёл. И не беда, что плащ у мужика промок. У них-то, к примеру, вообще плащей нет, чтобы свалить отсюда. Если очень надо, можно и на крыльце перекантоваться, что, впрочем, тоже нежелательно.

Но Кирилла опередил Алик, который, похоже, думал иначе. Он принялся сгребать мокрую одежду, освобождая мужику место, а Артём, как обезьянка, стал за ним повторять, помогать то есть.

Мужик тут же заметил это и, сняв плащ, бесцеремонно бросил его в угол. Теперь что-либо говорить было поздно. От подобных типов хрен отвяжешься.

Мужик сел. От его тупого лица, искажённого пьяной гримасой, веяло такой беспросветной тоской, что былое благодушное настроение, а равно и хмель, растворились, улетучились, ударившись о неприятную действительность в лице этого алкаша, свалившегося невесть откуда.

Алик, видно, тоже расстроился, но пусть бы винил только себя. Кирилл пожалел, что так легко доверился этому ненормальному человеку, лучше бы пошёл в «Буревестник», пока в мокрой одежде было всё равно, куда идти.

Артём тоже ненормальный: невозмутимо отхлебнув из баклажки, протянул её Кириллу, предлагая продолжить. Кирилл сдуру взял, но пить, конечно, не стал. Разве приятно пить в такой компании?

– Может, и я с вами выпью, ребята? – вполне ожидаемо обнаглел мужик.