Семь жизней. Рукопись неизданного романа

– Нет. Хорошая. Берите, берите, ешьте, – успокоил Петрович, грязными пальцами очищая яйцо.

Кирилл не чувствовал голода – не до жратвы было, все мысли были обращены прочь отсюда. Зато Артём с невероятным аппетитом набросился на еду. Правда, взял только хлеб.

– У-у, да ты голодный! – заметил это Петрович. – Давай бери ветчинку, яички!.. Ешь, ешь…

– Нет, это я не буду, – ответил Артём. – Сейчас идёт пост. Я пощусь.

Кирилл усмехнулся про себя, но сразу же подавил эмоции. Не так давно мать тоже изъявила желание поститься. Отец же психанул и не позволил ей заниматься ерундой. Дед и в церковь ходил, и книжки религиозные читал, но не постился. Она послушалась. Она всегда слушалась отца.

Но Кирилл заметил, что её посуда оставалась почти не тронутой. Кирилл так сильно не хотел быть похожим на мать, что порой начинал стыдиться её. Она постепенно становилась какой-то ненормальной.

Пришлось заложить отцу, чтобы он разобрался. Но получилось только хуже. Янка за мать заступилась. Как всегда скандал вышел. В итоге отец приказал всем поститься. Хорошо – неделю только, а потом типа заканчивался пост. Но Кирилл опять для всех виноватым оказался.

– А, это ты в Бога веруешь? – насмешливым тоном затараторил Петрович. – В церкви служишь? То-то я смотрю у тебя бородка какая-то такая… как у этих, у дьячков… ну, которые на попов учатся!.. Или ты уж, может, выучился?

– Никакой я не дьячок. И учусь я в пединституте, – неожиданно резко возразил Артём. – Мало ли какая у меня бородка!..

– Так ты не служишь в церкви? А чего ж тогда посты какие-то? – не отставал Петрович.

– Просто я православный христианин. В церкви я не служу, но посты соблюдаю.

– Я тоже православный.

– Но в церковь, наверное, не ходишь, не молишься и посты не соблюдаешь?

– Ну и что? Бог у меня в душе!..

– Да ты не знаешь, что такое православная вера! Для этого надо в церковь ходить, а не водку пить.

– Да, я в церковь не хожу. Но в душе в Бога верю. А посты – это всё показное. Ты думаешь, тебя за это Бог в рай возьмёт?

– Этого я не знаю. Чтоб в рай попасть, надо соблюдать заповеди, жить праведно, в церковь ходить, исповедоваться, причащаться. Много, чего надо делать.

– Это попы выдумали, чтобы деньги с народа собирать и жить легко. А что они, попы-то, праведно живут? Знаю я, какие они праведные!.. Вино тоже пьют, будь здоров.

– Каждый за себя должен отвечать.

Артём встал и демонстративно ушёл к окну. Но тогда влез Алик:

– Зря ты на парня наехал, отец, это его дело. Хочет поститься – пусть постится. А про попов тебе советская власть напела.

– Да я не наезжал… Я так… – Петрович приумолк чуть-чуть, но тут же понёс с новой энергией: – А что ты против советской власти имеешь? При ней хорошо жили. Не то, что сейчас.

– И сейчас не живём, и тогда не жили. Дерьмо – твоя советская власть. Мозги она тебе запудрила. Так, что человек, который тебе в сыновья годится, вере предков наших тебя учит. По идее ты его должен учить. А чему ты можешь научить? Вон каким тебя сделала советская власть!..

– Это меня нынешняя власть таким сделала! – взорвался Петрович. – Думаешь, я всегда таким был. Я работал честно, деньги на книжку собирал. Я книжки читал. Я в кино ходил. Я футбол по телевизору смотрел. Я пил только по праздникам. Идея была у людей, уверенность в завтрашнем дне была. А потом всё забрали и ничего не дали взамен. Деньги на книжке сгорели. Работать честно нельзя, ничего не заработаешь. Кто успел, тот и съел. На людей насрать нынешней власти. Нах** мне теперь книжки её, кино её, футбол её!.. А научить я вас могу жизни. Главное правило – каждый за себя. Вы никому не нужны. Нужно непременно стать подлецом, чтобы закрепиться в этой жизни. Или вы станете такими же, как я, со временем.

Здесь, конечно, Кирилл не мог не вмешаться. Этот опустившийся, грязный, вонючий человек – да и человек ли? – своим поганым языком смел тронуть отца. Это его он назвал подлецом, потому что отец в жизни закрепился. Коммунизм и вместе с ним конкретно советская власть уже тем плохи, что ищут опоры в сомнительных общественных слоях, заигрывают с маргинальными ненормальными элементами, культивируют эту грязь, «воспитывают» её. И, наоборот, чем человек ни отвратительнее, тем он яростнее благословляет всю эту «красноту», ужасную болезнь, яд, разъедающий всё более-менее стоящее, деятельное, качественное.

Люди изначально не равны: одни призваны быть господами, так как они умеют ими быть, другие родились, чтобы верой и правдой служить им. Какое может быть равенство между родившимися, к примеру, в одной и той же семье гением и идиотом, грубо говоря? Неужели позволить идиоту вести хозяйство после смерти главы семейства? В человеческом обществе никогда не может быть равенства. Хотя бы потому, что кто-то всегда будет равнее. Старая избитая истина. Но во все времена находятся амбициозные дураки, требующие повернуть всё вспять – чёрное сделать белым, а жопу головой.