Семейное дело

Вместе с тем это была еще и странная пора. Странным оказалось впервые в жизни заняться мужскими рубашками или носками — господи, да кто же так штопает? У тебя нет зимнего пальто? Обязательно нужно купить зимнее. Странным и неловким было, что Ерохин, протянув ей сберкнижку, сказал:

«Я тут доверенность на тебя оформил, так что давай теперь распоряжайся этим делом сама».

У него оказалось что-то около четырех тысяч. Вот и хорошо. Зимнее пальто — в первую очередь. И еще — ложки, ножи и вилки.

В тот день, когда они расписались, Ольга поверила наконец, что все это не сон, что все это происходит с ней и теперь ее жизнь действительно перевернулась и пошла по-другому, но вовсе не потому, что добавилось забот, а потому, что от нее одной начало зависеть счастье другого человека. Еще не зная, как она может сделать его счастливым, она думала, что должна сделать это.

А пока они пошли в тот же самый ресторан.

Еще накануне Ольга была там и заказала столик на восьмерых. Ерохин пригласил какого-то своего ученика и секретаря партбюро управления (их Ольга не знала), с ее же стороны было четверо приглашенных: Ильин с Надеждой, Анна Петровна и комендантша общежития Марпет.

Она волновалась — как соберутся гости, понравится ли им в ресторане, что потом скажут о Ерохине Ильин или Анна Петровна? Марпет не пришла, постеснялась, должно быть. Секретарь партбюро Максимов — маленький, ей по плечо — начал было говорить долгую, заранее приготовленную речь, потом махнул рукой и засмеялся:

«А, ладно, пусть у вас все будет хорошо. Горько!»

Пришлось целоваться на людях. На них смотрели из-за соседних столиков, кто-то захлопал, и Ольга стояла совсем красная от смущения.

Снова играл оркестр, и Ильин пригласил Ольгу на танец. Они отошли от своего столика, и Ольга спросила:

«Ну, что ты скажешь?»

«Скажу, что тебе видней».

«Не очень-то вразумительно, Ильин».

«А чего ты хочешь?»

«Тебе не нравится мой муж?»

«Достаточно того, что он нравится тебе, — ответил Ильин. Он был хмур. — Ты можешь сказать правду?»

«Правду?» — переспросила Ольга.

«Да. Ты любишь его? Или это… так, лишь бы выскочить замуж? Что ж ты молчишь?»

«Я ему нужна, — сказала Ольга. — Ты должен понять это, Ильин».

И все. Больше никаких разговоров не было.

За столом Анна Петровна вспоминала девочку, сидящую на школьном подоконнике, — ту совсем маленькую Ольгу, и качала головой: как быстро идет время. И Сережу Ильина тоже вспоминала — того упрямого, малоразговорчивого мальчишку, которого в классе все уважали и — чего уж греха таить — побаивались, потому что ребята в этом возрасте признают только силу.

«Когда их взяли в детский дом, Сережа сказал, что ходить будет только в старую школу, в Липки. Господи, какие были скандалы! И никто ничего с ним не смог сделать — настоял-таки на своем. Так и ходили вместе с Ольгой».

«Он и сейчас неудобный человек, — сказала Надежда. — Его и на заводе, я слышала, так зовут. Ну, а насчет упрямства…» — она не договорила и рассмеялась. Это, должно быть, означало — поискать таких или — знали бы вы, какой он сейчас.

«Неудобный человек», — подумала Ольга. Просто у него такой характер. Не все люди любят, когда им в глаза говорят правду, или хотят знать только правду. Даже на сегодняшний разговор во время танца она не обиделась. Ильин хотел знать правду, вот и все.

Неожиданно для Ольги Надежда весь вечер была оживлена, рассказывала о Сережке-маленьком, шутила, что вот и тебе скоро… Ольга смущалась снова и отмахивалась, смеясь: так уж и скоро! Нет, сегодня Надежда очень, очень нравилась ей. А вот ученик, сменщик Ерохина — славный такой паренек Коля, — сидел уставившись в тарелку, словно не на свадьбу пришел, а на поминки. Ольга спросила его, что с ним, и Коля как-то обиженно ответил:

«Будто сами не знаете!»

«Что я должна знать?» — снова спросила Ольга. Ответил за него Ерохин, и от Ольги не скрылось, что сделал он это торопливо, как бы стараясь опередить Колю:

«Да, понимаешь, тут на управление разнарядка пришла — посылают наших кого куда. В командировки, одним словом».

«Разве ты…» — начал было Максимов и тут же осекся.

«Меня вот тоже на партбюро вызывали, — сказал Ерохин. — Говорят, коммунисты в первую очередь…»

«Это куда же?» — спросила Ольга. Теперь Ерохин промолчал, поглядев на Максимова, и ответил уже тот:

«В основном в Среднюю Азию. На канал».

«Я сказал, что надо посоветоваться с женой, — сказал Ерохин. — С тобой то есть».

За столом стало тихо. Максимов начал разливать по рюмкам вино, чтобы хоть чем-то занять себя.

«Так сразу…» — тоскливо сказала Ольга.

«Вместе бы и поехали, — неуверенно сказал Ерохин. — Очень это большое дело».

«А что? — весело сказала Надежда. — И поезжайте! Ты же нигде, кроме нашего города, не была, ничего не видела. Не навсегда же это, верно?»

«На год, — сказал Максимов. — Ну, на полтора — от силы».

«Поезжай, — уже уверенно сказала Надежда. — Я даже завидую тебе, честное слово».

«Я бы поехала, — кивнула Ольга. — Тебе когда надо дать ответ?»