Семейное дело

Он был в новехоньком, колом сидящем на нем костюме, при всех орденах и медалях, с гвардейским значком и еще какими-то значками; потом он рассказал Кире, что это медали ВДНХ. Шитиков оказался человеком веселым. Пока она возилась на кухне, он успел выложить о себе все. Был председателем колхоза на Новгородчине, схватил на этом деле инфаркт, выкарабкался, а тут как раз неплохая должностишка освободилась. Посадили директора райзаготконторы: ворюга был — первый класс. Например, заготавливает контора банные веники березовые по одиннадцать копеек за штуку. Так он что выдумал? Нанимал трех-четырех старух, И те из одного веника два делали. Прибыль — сам-сто, ну, старухам какая-то мелочишка на молочишко перепадала. Короче говоря, загремел за всякие делишки с конфискацией.

Шитиков помог Кире чистить картошку, и делал это так быстро, так ловко, что Кира невольно замедляла свои движения. Шкурка с картофелины сходила у него тоненькая, как бумага.

— Жене вы тоже помогаете? — спросила Кира.

— А у меня нет жены, — спокойно ответил Шитиков. — Простыла и померла. Хорошо, ребят успели поднять. Так что нынче я на самообслуживании.

Он говорил без умолку.

Бывают же на свете такие чудеса! Пошел к приятелю скоротать вечерок, а у того племянник гостит — отсюда, из Большого Города. Слово за слово, начал рассказывать о своем заводе и директора помянул — Силин, говорит. Какой такой Силин? Уж не Владимир ли Владимирович? Он самый! Высокий такой. Ну, Шитиков сразу же к себе — вещички собирать, благо до первых сморчков еще далеко.

— До каких сморчков? — не поняла Кира.

— Грибы есть такие. Их у нас в мае центнерами берут. У меня, между прочим, с Францией прямая торговля. Высушим, кукурузным маслицем смажем — и в Париж. А я уж не думал не гадал Владимира Владимировича увидеть.

…Или вот еще — раки. Тоже отправляем во Францию, самолетом. У нас целые семьи есть, которые раков промышляют. Большие деньги зарабатывают.

…Лосей нынче очень много. Я бы привез лосятинки, да не довезти, вот если б крапива была… К тому же — не сезон. Хорошее мясо! Зимой лосятину в Швецию отправляли.

…А вот белых сушеных привез. И моченую бруснику. Ну и, конечно, снетков тоже. Нынче на Ильмене много снетка брали.

Силин приехал скоро, привез бутылку коньяка. С Шитиковым они обнялись. Стояли и хлопали друг друга по спинам, потом отстранились, разглядывали один другого, и Шитиков снова лез целоваться, а у самого на глазах слезы. После обеда Кира, не желая им мешать, ушла на кухню мыть посуду. Из комнаты доносились голоса: ровный — Силина и пьяненький уже — Шитикова:

— А помните под Тамешваром… восемь танков из сада… А этого помните? Ну, как его? Сержант, еврейчик такой…

— Левин?

— …с гранатой под танк… А Милочку-то помните?.. Ну, телефонистку…

— Потише.

— Вас понял. А помните…

Она не хотела идти к ним в комнату. То, о чем они говорили, что вспоминали, принадлежало только им. Ей не было доступа в этот разговор. Она никогда не видела и не знала того, что видели и знали они.

Шитиков незаметно выпил почти всю бутылку коньяка, его здорово развезло, надо было уложить его спать. Кира постелила на диване, на котором обычно спал Силин. Шитиков бормотал извинения и счастливо улыбался. Так он и уснул, с улыбкой.

Силин долго еще сидел на кухне и пил чай, стакан за стаканом. Из большой комнаты доносилось похрапывание гостя.

— Почему ты не обрадовался его приезду? — спросила Кира. — По-моему, вы очень хорошо поговорили. И вообще, наверно, такое, что было у вас, не забывается.

— А чему радоваться? — в свой черед спросил Силин. — Мы никогда не были одинаковыми, а сейчас и подавно разные. Ты же знаешь — я никогда не жил воспоминаниями, может быть потому, что ничего особенно хорошего там не было. А Шитиков — что ж, славный, в общем-то, мужичок, но лучше все-таки я спал бы на своем диване.

Они легли во второй комнате — вместе, и Кира, повернувшись, обняла его.

— Я сегодня ехала мимо Громыхалова и подумала — как странно, будто это было вчера. Ты помнишь?

Она провела ладонью по его щеке — как и тогда. Нашла в темноте и поцеловала в губы. Силин осторожно отодвинул ее.

— Ты что, помолодела? — усмехнулся он. — Вон как, оказывается, вредны воспоминания. Тихо, там все же гость.

— Он спит.

— Я тоже хочу спать, Кира. Это у тебя завтра выходной, а мне на работу.

Шитиков проснулся поздно, когда Силин уже ушел на завод, а Кира успела все убрать и приготовить завтрак. Он удивился: что ж, выходит, Владимир Владимирович работает без выходных? Кира кивнула: да, хорошо, если раз в месяц удается выбраться на рыбалку.

— Когда мы идем куда-нибудь, он оставляет на заводе адрес, а если в театр — сообщает, какие у него ряд и место.

— Большой все-таки человек, — задумчиво сказал Шитиков.

Потом он заспешил. Надо посмотреть город, заглянуть в магазины — его просили кое-что привезти, — так что он не будет мешать, а вечером зайдет за чемоданом. Поезд уходит поздно.

— Так быстро уезжаете?

— Да уж такое дело… Повидались — и хорошо. Мне еще в Орел надо, там один лейтенант живет, тоже с войны не виделись. У меня уже и билет есть.