Семейный круиз

Когда Реган закончила свой рассказ, Джованни тихо ахнул, прикрыв рот ладонью.

— Вау, — сказал он наконец. — Это же просто… Получается, что вы сами дали ход этой интрижке? Прямо «Опасные связи»[140], только в провинциальной Саванне!

— Да. Я даже не собиралась нанимать частного детектива, это была не моя идея. Но для судебного урегулирования фотографии очень даже пригодятся.

— Что ж, я впечатлен, — сказал Джованни. Осушив бокал, он крикнул что-то официантке, и на столе появилось еще вино и равиоли с белым трюфелем. — Как же вы теперь будете жить?

— Если честно, и сама не знаю, — ответила Реган. — Я даже еще не пыталась искать работу.

— Да, это круто, — сказал Джованни. Реган промолчала, мысленно удивляясь самой ситуации — ведь Джованни ничего не мог ей посоветовать или как-то помочь. Все и впрямь было круто, но она справится. В глазах Джио она определенно была женщиной, которая способна все выдюжить.

— Ну, а вы? — спросила Реган, взявшись за вилку и приготовившись выслушать его рассказ за едой.

— Иногда лучше просто двигаться дальше. — Джованни покачал головой. — Корд либо справится со всем, либо нет. Понимаю, что это звучит жестоко, но…

— Ну да, — сказала Реган. Она вдруг вспомнила, как вспыхивали глаза Корда, когда Уинстон орал на него. Но он никогда не отвечал тем же. Он просто опускал голову и молчал. Принимая все как есть.

— Наш отец… — начала было Реган.

— Прошу вас, — прервал ее Джованни, всплеснув рукой. — Ему уже тридцать шесть.

Официантка подала третье блюдо.

— Fusilli alla contadina e ai peperoni [141], — сказала она. Реган чувствовала, что уже объелась, лицо ее раскраснелось. Выпив еще бокал вина, она продолжила трапезу.

— Послушайте, — сказал Джованни. — Я знаю, что у вас троих было по-настоящему тяжелое детство, но ведь оно давно закончилось. У каждого в жизни случаются проблемы. Можно обратиться к психотерапевту, попринимать лекарство. Но он… как ребенок, который прячется в шкафу и не желает оттуда выходить. Он живет с чувством стыда, и я не знаю, как с этим справиться.

Реган кивнула.

— Мне казалось, что я помогу ему стать лучше. Я старался. Но, похоже, не справился. — Он снова покачал головой и вдруг погрустнел. — Только я не хочу сдаваться, — сказал он. — Я хочу за него бороться.

Реган взяла его ладони в свои. Ей хотелось сказать сейчас: «Никогда не сдавайся». И еще: «Что бы ни случилось, не отпускай свою любовь». И еще: «В горе и радости». Но, по правде говоря, она больше не верила в такие слова.

— Он потрясающий, — сказала Реган.

— Знаю, — ответил Джованни. — И как, по-вашему, я должен поступить?

— Он такой хороший, — прибавила Реган. — И я так его люблю. — Это не было ответом на вопрос, но она сказала правду.

— Я тоже его люблю, — грустно произнес Джованни.

К тому времени когда они допили кофе и расплатились, пьяцца [142](почему-то, даже будучи пьяной, Реган помнила это итальянское слово) преобразилась. Город купался в послеполуденном сиянии, и Реган с трепетом вдыхала запахи бензина и чеснока, которыми, казалось, был пропитан весь воздух вокруг. Джованни привел Реган к реке Арно: остановившись у парапета, они взялись за руки и устремили взгляды на воду.

— Нам пора возвращаться к автобусу, — сказал Джованни.

— Что-то совсем не хочется, — ответила Реган.

Они побродили еще по улицам, вымощенным булыжником, Реган чувствовала себя разомлевшей от вина и — счастливой. Увидев лавочку канцелярских принадлежностей, она остановилась. Там, за стеклом на витрине, был выставлен альбом в темно-коричневом переплете. В глубине магазинчика мужчина погружал лист бумаги в лоток с краской.

— Он делает марморирование, — сказала она. Реган пробовала эту технику, смешивая краску с клеем: если опустить в такую смесь бумагу, получаются хаотичные разводы.

— Пойдемте, — сказал Джованни.

— Нет. — Реган ухватилась за медную дверную ручку. Мужчина в лавочке как раз вытащил из лотка лист бумаги, и Реган увидела, что он покрыт сине-зеленым узором — изящные разноцветные завитки, как оперенье у павлина. Реган опустила руку в карман и нащупала ресторанный чек. Она должна сделать зарисовку Арно и вложить ее в этот альбом, а потом записать свои впечатления о Флоренции, пока не забыла.

Этот альбом в кожаном переплете полностью отличался от всего того, что она покупала в Оглторпе. Он был создан только для нее, а не для той жизни, которой она была вынуждена жить.

— Мы опоздаем, — сказал Джованни.

Реган открыла дверь, и в глубине лавки звякнул колокольчик.

4 / Ли

Весь день Ли разбиралась с распечаткой теста, который переслала ей Франсин. Собственно, документ состоял из ста пятидесяти каверзных и крайне неприятных повторяющихся вопросов:

Назовите ваш любимый алкогольный напиток.

Какие позы вы предпочитаете в сексе?

Каковы ваши ожидания от шоу «Скользкие мгновенья»?

Вы хотели бы выйти замуж?