Семейный круиз

Реган засиделась до самого рассвета: она пила чай и работала, подсушивая на полу крошечные акварели, вклеивая в альбом билетики, странички меню и вырезки из туристических брошюр. Когда наступило раннее утро, она заказала кофейник с кофе и тарелку круассанов с маслом и повидлом. Как бы она ни мечтала оказаться во Франции, чтобы попить настоящего латте, но все же решила остаться в номере и заняться искусством. Она соскучилась по незаметному течению времени, когда можно переносить на бумагу образы, что роятся в голове.

Решив передохнуть и немного размяться, Реган поднялась с пола и открыла шкаф: ей хотелось убедиться, что вещи Мэтта действительно исчезли.

Ее план сработал. Но, перебирая пустые вешалки, она почувствовала страх. Что же она натворила? Реган представила, что скажет дочкам, и ей стало не по себе. Может, она поступила как эгоистка, так страстно желая второго шанса в жизни? Да, несомненно, эгоистка.

В утренней рассылке рекламировались ионотермические детокс-процедуры для похудения, «разработанные французским биохимиком». Их можно было пройти тут, на корабле. После этого, как обещала реклама, «вы вернетесь домой посвежевшей и помолодевшей на восемь-десять лет».

Восемь лет назад у нее уже был годовалый ребенок, и Реган уютно окопалась в своей берлоге, проживая дни согласно длинному, но очень простому списку дел. Ее обязанности состояли в том, чтобы утром покормить свою маленькую семью и чтобы к пяти вечера дом был в таком же порядке, как и в половине седьмого утра, когда Мэтт уходил на работу. В список дел также входили минеты: Реган вычитала в каком-то журнале, что надо удовлетворять мужа, чтобы он оставался тебе верен. Поэтому раз в неделю Реган старательно стягивала с Мэтта боксеры, совершала феллации и проглатывала результат. Когда он засыпал, она уходила в город, прихватив с собой Listerine [155]. А утром готовила кофе, яичницу и даже, прости господи, пекла блины. Она считала себя счастливой.

Но сейчас, оглядываясь на прожитые годы, она не могла не понимать, что все это просто смешно. Ведь если на самом деле она не создавала идеальный дом и идеальную семью, к чему были все эти усилия? Ведь, по зрелом размышлениям, она была винтиком в конвейере — сосала и глотала, терла, скребла, варила и жарила, делала свою часть работы, чтобы… что? Та, более молодая Реган была такой суетливой и глупой.

Реган натянула бледно-розовый халат, продолжая жалеть ту, другую Реган — молодую и нежную. Она вспомнила репетицию свадьбы в ресторане «Элизабет» на Тридцать Четвертой улице, когда Ли прижала ее к стенке в женском туалете, объявив, что Мэтт ей не подходит и что нужно отменить свадьбу. Теперь-то Реган понимала, как права была ее сестра.

Она зашла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Волосы спутаны, стянуты в высокий пучок и пришпилены карандашом ТМ. Кончики пальцев измазаны в краске. На лице разводы. Она становится одинокой матерью. Нужно искать работу и другой дом, где жить.

Раздвинув двери, она вышла на балкон. Глядя на Марсельский порт, на какую-то короткую секунду Реган вдруг почувствовала, что в ней обитает женщина, которой она и мечтала стать.

4 / Ли

Вечером у нее началось кровотечение. Отправив по электронной почте файлы для Франсин, Ли зашла в ванную переодеться и увидела алые пятна на белье. Свернувшись калачиком в кровати, Ли принялась истово молиться, слишком поздно осознав, что ничего в жизни она так не хочет, как этого ребенка. Пожалуйста, ну, пожалуйста, не оставляй меня, — просила она. — Пожалуйста. Я изменюсь.

Боль накатывала, и крови становилось все больше. Ли перепугалась и попыталась набрать Реган, а потом Корду. Когда ни один из них не ответил, она вызвала в номер врача, и тот подтвердил, что у нее случился выкидыш. Он дал ей обезболивающие таблетки, одну таблетку снотворного и сказал, что худшее позади. Еще он прибавил, что можно обратиться в медицинский центр на корабле, но Ли ответила, что уж лучше она полежит и выплачется. Когда врач ушел, Ли поменяла простыни. Таблетки она принимать не стала, полагая, что заслужила помучиться в наказание за свои глупые страхи и эгоизм. Потом боль утихла, и она уснула.

Проснувшись, Ли обнаружила голосовое сообщение от Джейсона, что уже само по себе было невероятно. Он был краток и довольно снисходителен, учитывая тот факт, что она совершила акт мошенничества. Ли даже представляла, как он сонно трет глаза, наговаривая сообщение: «Ли, это я. Послушай, в полицию я обращаться не стану. Но я несколько напуган и волнуюсь за тебя. Что еще за билеты на самолет? Почему я оплатил европейский круиз за тебя и еще каких-то трех твоих друзей? Ли, я заблокирую карту. Но я не злюсь на тебя — ты ведь придумаешь, как вернуть мне эти деньги. И, если честно, я очень за тебя волнуюсь. Я хочу, чтобы ты знала… В общем, эта карта больше не активна».