Семейство Доддов за границей

Въ заключеніе вы приплетаете свою старую дружбу и такъ дале. Понимать подъ дружбою наглость, это — новость. Гд вы почерпнули правило, что старинное знакомство даетъ право безстыдно оскорблять? Ваши вопросы о здоровь моихъ дочерей могли бы обойдтись и безъ прибавки относительно вашихъ опасеній за послдствія «соприкосновеній съ нравами, неотличающимися строгостью». Мы съ Мери Анной отъ души похохотали надъ вашими страхами, потому прощаю вамъ эти неумстныя выраженія.

Джемсъ совершенно-здоровъ и говоритъ, что былъ бы еще здорове, еслибъ вексель, о которомъ вы говорите, былъ полученъ.

Вы пишете, что мек-кертіевскій капиталъ принятъ и положенъ у банкира. Но какая пріятность мн въ этомъ? Деньги нужны мн здсь. Найдите, если можно, врную оказію переслать ихъ сюда.

Теперь, кажется, я отвчала на вс главные пункты вашего письма и, надюсь, изложила вамъ свои мысли очень-ясно. Вы сбережете много времени и бумаги, узнавъ, что мои намренія относительно К. Дж. неизмнны; если бы сама королева Викторія просила за него, я осталась бы непоколебима. Совершенно-напрасно взывать къ «доброт моего сердца и женской кротости моей души»: вс ваши обращенія къ этой слабой сторон моего характера служатъ только мн предостереженіемъ, чтобъ не поддаваться ей; постараюсь пользоваться этимъ урокомъ, пока буду оставаться

Вашей покорнйшею слугою,

Джемима Доддъ.

ПИСЬМО VII

Мистриссъ Доддъ къ мистриссъ Мери Галларъ, въ Додсборо.

Милая Молли,

Вмст съ этимъ посылаю вамъ письмо къ Тому Порселю, которое пожалуйста передайте ему изъ рукъ въ руки. Если онъ станетъ читать его при васъ, то вы, вроятно, замтите, что я пишу ему не «поздравленія съ наступающимъ праздникомъ». Онъ говоритъ, что любитъ въ рчи ясность: надюсь, онъ будетъ мною доволенъ съ этой стороны.

Вы уже знаете о варварскомъ поступк, совершенномъ К. Дж. Я извщала васъ, какъ онъ бросилъ меня и семейство, какимъ безславіемъ покрылъ онъ насъ въ глазахъ всей Европы, потому-что, замчу вамъ, Молли, здшніе слухи повторяются во всхъ европейскихъ аристократическихъ районахъ. Не было бы конца, еслибъ я стала вамъ описывать вс гадкіе и безчеловчные поступки К. Дж. И… какъ вамъ это покажется, милая Молли? господинъ Порсель не хочетъ ничего знать, а, напротивъ, читаетъ мн длинное нравоученіе о моихъ супружескихъ обязанностяхъ и учитъ меня, какой пріемъ должна я сдлать К. Дж., когда онъ возвратится!

Мн кажется, Молли, что, зная мой характеръ, господинъ наставникъ могъ бы не принимать на себя этого безпокойства. Видалъ ли онъ, видалъ ли кто, чтобъ я отступала передъ непріятностями, чтобъ какой бы то ни было случай заставалъ меня неприготовленную къ отпору? Разв я по натур своей одно изъ тхъ боязливыхъ существъ, которыя смущаются битвами жизни? Напротивъ, не, наградила ли меня природа въ замчательной степени твердостью характера, нравственныя силы котораго возвышены глубокимъ знаніемъ жизни и полнымъ знакомствомъ со всею испорченностью человческаго сердца? Да, вопросъ въ томъ: робкое и ограниченное существо я, или женщина проницательная и твердая? Не-уже-ли, двадцать-шесть лтъ изучая характеръ К. Дж., изслдуя вс его дурныя стороны, могу я кому-нибудь позволить учить меня, какъ обращаться съ мужемъ? Я знаю К. Дж. какъ свою старую туфлю, и, право, цню его недороже старой туфли! У меня недостанетъ терпнія, да и ни у кого не достало бы терпнія, пересказывать, какъ восхитительно господинъ Порсель разсуждаетъ со мною о невинной свобод заграничныхъ нравовъ. Или онъ, старый грховодникъ, думаетъ, что черное становится за границею блымъ, что дло, которое въ Брофф называется смертоубійствомъ, въ Брюссел почитается невинною шуточкою? А если нтъ, о чемъ же онъ толкуетъ? Или онъ изъ тхъ франтовъ, которые доказываютъ, что въ слабостяхъ мужа всегда виновата сама жена? Чего добраго, такіе господа развелись нын. Они говорятъ: въ домашнихъ отношеніяхъ необходима снисходительность. Нтъ, милая Молли, я не намрена потакать порокамъ мужа.

Порсель говоритъ, что К. Дж. скоро возвратится. Милости просимъ! Здсь онъ скоро пойметъ, чего заслуживаютъ его поступки.

«Не будьте мстительны», говоритъ мистеръ Порсель. Каковъ тонъ, прекрасенъ, неправда ли? Разв лордъ-канцлеръ мститъ, говоря преступнику: «слушай твойй приговоръ»? разв онъ поступаетъ «жестоко», говоря: «приготовляйся къ участи, которую заслужилъ»?

Простить его! Но какой примръ подала бы я дочерямъ, еслибъ извинила его поступокъ, еслибъ стала смотрть на его поведеніе, какъ на простительную слабость? Простить, когда высшее общество всей Европы смотритъ на насъ! «Какъ-то поступитъ мистриссъ Д.», говоритъ графъ NN. — «Что-то скажетъ ему мистриссъ Д.?» говоритъ герцогъ, Z.Z. Знаетъ ли еще она, что сдлалъ ея мужъ? спрашиваетъ князь Х.Х. Такіе толки слышатся круглый день, милая Молли, и потому лордъ Дж. справедливо замчаетъ: «онъ не столько нарушитель семейныхъ обязанностей, сколько великій преступникъ предъ всмъ обществомъ».