Семейство Доддов за границей

— И во всемъ? тихо прибавляетъ нжный голосъ, съ такимъ упоительно-нжнымъ взглядомъ, что я забываю взять свой выигрышъ, и онъ остается на стол, удвоиваясь въ слдующую партію.

И какъ восхитительно возвышаются вс твои понятія силою внезапнаго богатства!

Ты распоряжаешься купцами съ могуществомъ Юпитера. Ты властвуешь въ безграничныхъ областяхъ произвола. Что значитъ для тебя самый роскошный пиръ, самая дорогая вещь? Стоитъ только увеличить на двадцать наполеондоровъ слдующую ставку. Этотъ богатый рубиновый браслетъ ты пріобртаешь въ одну сдачу. Однимъ словомъ, Бобъ, я чувствовалъ себя отыскавшимъ золотые рудники Эльдорадо безъ хлопотъ поиска! Мн нужно для исполненія прихоти пятьдесятъ наполеондоровъ — я подходилъ къ зеленому столу получить ихъ съ такою же спокойною увренностью, какъ взять по векселю деньги изъ банка!

— Пойди сюда, Джемсъ; будь милъ, держи со мной на половину эту ставку. Я увренъ въ выигрыш, если ты мой партнёръ! шепчетъ молодой лордъ съ пятнадцатью тысячами фунтовъ дохода.

— На чьей сторон Доддъ? спрашиваетъ старый пэръ съ кошелькомъ въ рук.

— Ахъ, какъ хотлось бы мн выиграть восемьдесятъ наполеондоровъ, чтобъ купить рыжую арабскую лошадь! говоритъ леди Мери своей сестр.

— Нтъ, я лучше купила бы опаловую брошку, отвчаетъ сестра.

— О, если выиграю эту ставку, скачу въ свой полкъ купить капитанскій чинъ, восклицаетъ блдный субальтерн-офицеръ съ красными пятнами на щекахъ и блестящими, какъ уголь, глазами.

Вообрази же могущество человка, который можетъ исполнить имъ вс ихъ желанія; вообрази, милый Бобъ, какъ владычествуетъ надъ всми этотъ человкъ, и скажи, что упоительне его роли? Да, я былъ въ эти три дивныя недли новымъ Петромъ Шлемилемъ, обладателемъ неистощимаго кошелька. Въ это чудное время я задавалъ обды, концерты, ужины, устраивалъ спектакли, владычествовалъ въ опер, властвовалъ надъ шарлатанами и знаменитостями всхъ сортовъ и видовъ; какая женщина не получила тогда отъ меня браслета, брошки, фермуара? Я былъ обладателемъ алмазныхъ копей Голконды!

Конюшни отеля были наполнены всевозможныхъ родовъ животными, принадлежавшими мн: ослами, лошадьми, мулами, собаками; былъ у меня даже медвдь; сараи были набиты моими экипажами всяческихъ формъ и видовъ; одинъ изъ нихъ, на трехъ колесахъ, необыкновенно-легко опрокидывавшійся, изобртенный туземнымъ артистомъ, назывался въ честь мою: «le Dod». Каковъ блескъ, мой другъ, какова слава! Я могъ докатиться до потомства на его трехъ колесахъ! Моего покровительства искали съ такою ревностью, что одинъ изобртательный инструментный мастеръ назвалъ моимъ именемъ новопридуманные хирургическіе. щипцы, и я загремлъ въ мір медицины при вопляхъ паціентовъ.

Но медаль перевернулась. Въ несчастный день, въ пятницу, фортуна измнила мн. Я пролежалъ въ кровати весь этотъ день, не спавъ предъидущую ночь, и ужь поздно вечеромъ пошелъ въ салоны: По обыкновенію, вокругъ меня образовалась цлая свита изъ лордовъ, баронетовъ, членовъ парламента, знатныхъ иностранцевъ, потому-что, милый Бобъ, пока звзда моя возвышалась по небосклону, пока совты мои были, чтобъ выразиться гомерически:

Сердцекрпящей, богатство дающею рчью,

каждое мое слово, даже въ тхъ вещахъ, о которыхъ я ршительно не имлъ понятія, выслушивалось съ почтительнымъ вниманіемъ, повторялось съ восторгомъ. Ты не повришь, но это правда. «Такъ сказалъ вчера Доддъ» — «Доддъ полагаетъ, что это хорошо» — «Доддъ не одобряетъ этого» и т. д. — вотъ фразы, раздававшіяся повсюду; и во всемъ, начиная отъ конскихъ скачекъ до вопросовъ о бюджет Великобританскаго Королевства, мое мнніе высоко цнилось.

— Бенассе (такъ зовутъ содержателя игорныхъ столовъ) отлично воспользовался временемъ вашего отсутствія, Доддъ. У него нын было великолпное утро; онъ обчистилъ старика-курфирста и отправилъ маркграфа Рагацкаго домой безъ гроша.

Этимъ встртила меня въ дверяхъ компанія.

— Теперь-то увидишь настоящую игру, прошепталъ одинъ господинъ своему новоприбывшему пріятелю:- это молодой Доддъ; онъ порядкомъ пошутитъ съ банкометомъ.

Сопровождаемый подобными замчаніями, я приближался къ столу, гд для меня торопливо очистили мсто, потому-что мое появленіе считалось добрымъ предвстіемъ.

Не буду разсказывать въ-подробности о мысляхъ, толпившихся въ голов моей. Впрочемъ, некогда мн было и предаваться имъ: мн подали снять; игра началась.

Какъ и всегда, мое счастье было неизмнно. Я бралъ ставку за ставкой, какъ-будто проиграть было мн невозможно. И какія странныя мечты проносились передъ моимъ воображеніемъ! Темныя предчувствія бды, радостныя виднія, бшеные ииры, смертная нищета; мн чудилось, что я Балтазаръ, что я Фаустъ — и вдругъ, въ ужас, я едва не вскочилъ, едва не бжалъ отъ стола. О, еслибъ я сдлалъ такъ! О, еслибъ я послушался предостереженій моего добраго генія!