Семейство Доддов за границей

— Дйствительно, онъ отзывался обо мн очень-невыгодно. У этихъ крючкотворцевъ, ты знаешь, свой особенный языкъ, и, защищая хорошенькую женщину, вышедшую замужъ семнадцати лтъ, они будутъ безпощадно терзать твои слабости. Впрочемъ, это бы еще не бда. Плохо то, когда докажутъ такъ-называемое «жестокое обращеніе», а горничная твоей жены, особенно француженка, всегда найдетъ противъ тебя улику.

— Не-уже-ли? сказалъ Джемсъ.

— Разумется. Каждое слово, непріятное для госпожи, кажется француженк «жестокостью». Вообще, я теб скажу, Джемми, съ женитьбою сопряжено множество непріятностей. Дай мн огня.

Нсколько времени они курили молча. Мое положеніе стало несноснйшею пыткою: не говоря о страшной опасности, я имла несчастіе невольно подслушать ихъ секреты.

— Такъ чмъ же ршилось твое дло? спросилъ Джемсъ.

— Отложили ршеніе. Требуютъ дальнйшихъ доказательствъ, объясненій и тому подобныхъ глупостей… Скверныя сигары, ршительно не курятся!

— Это лучшія гаванскія.

— Значитъ, мн попалась дурная. Не въ первый разъ я длаю неудачный выборъ, Джемми, и онъ захохоталъ своему замчанію. — Пожалуйста, Джемми, не говори никому о моемъ проклятомъ дл. Ну, докурилась наконецъ! и онъ бросилъ сигару. — Пора, кажется, вставать. Подними жалузи, Джемми.

Представь же себ, милая Китти, ужасъ моего положенія: Джемсъ ужь поднялся съ кровати и шелъ къ окну; еще мигъ — и свтъ ударитъ въ комнату, откроетъ меня! Мои чувства были чувства утопающаго, который, въ-добавокъ, не сметъ и кричать. Джемсъ ищетъ рукою шнуръ жалузи. Еще секунда — и будетъ поздно! Съ энергіею отчаянія бросилась я изъ-за гардроба, толкнувъ его такъ сильно, что онъ съ громомъ упалъ на Джемса. Съ быстротою молніи выбжала я изъ гибельнаго нумера, пробжала по корридору, бросилась въ свою комнату и упала безъ чувствъ, поспшно запираясь въ ней. Шумъ шаговъ и громкій говоръ въ корридор заставили меня очнуться. Изъ отрывочныхъ словъ, долетавшихъ до меня, поняла я, что разсуждаютъ о странномъ случа въ комнат Тайвертона. Ахъ, милая Китти, съ какимъ восторгомъ убдилась я, что ускользнула неузнанная!

Общій голосъ приписывалъ паденіе гардроба неосторожности самого Джемса; говорили, что онъ, вроятно, толкнулъ его. Вмст-съ-тмъ я узнала, что Джемсъ ушибенъ, хотя неочень-больно.

Много прошло времени прежде; нежели я собралась съ мыслями и могла подумать объ открытіи, мною сдланномъ. Не могу сказать, чтобъ я не была до нкоторой степени поражена, узнавъ, что лордъ Джорджъ женатъ. Его внимательность ко мн не была пустою любезностью. Двушка, понимающая жизнь, не ошибается въ этихъ случаяхъ; а еслибъ и усумнилась въ смысл любезностей, всегда уметъ вызвать объясненіе.

Я испытывала чувства его раза три и убдилась въ его «безграничной преданности». Какъ же убійственно было для меня узнать, что онъ женатъ! Единственнымъ утшеніемъ было, что у нихъ съ женою идетъ дло о развод. Бдняжка! Вс его выраженія, смыслъ которыхъ прежде былъ для меня страненъ, объясняются этимъ несчастнымъ обстоятельствомъ! Охотно теперь простила я ему нершительность, колебанія, которыя прежде такъ часто смущали меня. Не будучи еще свободенъ, онъ не могъ открывать вполн своихъ чувствъ, и теперь я поняла благородство борьбы, которая кипла въ его сердц. Ахъ, Китти! какъ справедливо говоритъ поэтъ:

Кто не страдалъ и не боролся,
Тотъ не любилъ…

Сонный потокъ тривіальной привязанности лниво влечетъ свои мелкія струи по тинистому руслу и однообразнымъ берегамъ обыкновенной жизни; но кипучему каскаду страстной любви только утесы задерживающихъ его скалъ придаютъ бурную стремительность, сокрушающую вс преграды, презирающую вс бездны опасныхъ пучинъ! Я уврена, что такова страсть лорда Дж.; и теперь, когда эта пошлая Палата Лордовъ отказала ему въ просьб о развод, я знаю, что только рука нжной привязанности удержитъ его отъ отчаянныхъ порывовъ, спасетъ отъ погибели его дивное сердце!