Семейство Доддов за границей

Таперича сама подумай, рада ли бы я воротиться къ вамъ. Такъ; рада. Плачу день и день, и мистриссъ всегда стараюсь всякую досаду сдлать, чтобъ увидала, что лучше домой меня отослать, а держать нечего. А на это бы не глядли, что за провозъ прійдется заплатить: то бездлица, а деньгами они сорятъ, какъ сумасшедшіе. Мистриссъ дома надъ копейкою вздыхала, а здсь ей десять или пятнадцать фунтовъ въ одинъ день спустить ничего не значитъ. Миссъ Мери Анна не лучше матери; стала такая гордая, со мною ни разу не говорила; хоть бы слово теб сказала. Миссъ Каролина осталась, какая прежде была; живетъ съ ними, скрпя сердце; нтъ у нея никакихъ удовольствій — ни на лошади поздить, ни по полю походить, какъ дома бывало. А терпливй меня выноситъ. Мистеръ Джемсъ за это время какъ есть мужчина сталъ, мимо меня какъ проходитъ, либо подмигнетъ, либо подморгнетъ. Такъ-то хорошей манер учитъ заграничное пріятельство! Охъ, Шусанна, милая моя, охъ, милая моя! злосчастной тотъ день, въ который похала съ ними! Ежели къ вамъ не ворочусь (а больно хотлось бы), ты мн перешли пару крпкихъ башмаковъ; найдешь ихъ въ моемъ ящик, тамъ лежатъ — да дв юбки, въ углу найдешь. Ежели найдешь половину отъ большихъ ноженцовъ, тоже перешли, и два лоскута канифасныхъ — на починку нужно. Перешлешь ихъ съ какимъ-нибудь попутчикомъ, попутчики будутъ, потому-что нонеча кажный сюда, за границу детъ, какъ мистриссъ сказываетъ. Ну, писать боле нечего.

Бетти Коббъ.

ПИСЬМО IX

Кенни Доддъ къ Томасу Порселю, Е. В.

Bellevue, Брюссель.

Милый Томъ,

Толковать нечего; теперь хать въ Ирландію не могу — вы это знаете не хуже моего. И кром того, какая мн польза будетъ, если я стану участвовать въ выборахъ? Разв можно угадать впередъ, чья партія возьметъ верхъ въ парламент? За кого же, стало-быть, надобно подавать голосъ? Этого нельзя ршить. Впрочемъ, Викерсъ велъ себя такъ дурно, что я не обязанъ его поддерживать. Но до выборовъ остается еще дв недли и, быть-можетъ, онъ еще исправится.

У меня мало расположенія къ политик, потому-что достаточно и домашнихъ непріятностей. Джемсъ поправляется медленно. Пуля была завернута въ лайку — неизвинительная неосмотрительность со стороны его секунданта — это надлало много вреда; у него по ночамъ лихорадка, оттого онъ очень слабъ. Кром того, у него слишкомъ-много докторовъ. Трое изъ нихъ бываютъ каждое утро, и рдко уходятъ, не поспоривъ между собою.

Что меня чрезвычайно удивляетъ, такъ это медленность успховъ медицины сравнительно съ быстрымъ усовершенствованіемъ другихъ наукъ въ наше время. Нын лучше прежняго знаютъ, что тамъ за вещи внутри у человка — правда; лучше знаютъ, изъ чего состоятъ мои кости — не спорю; больше придумано мудреныхъ названій для всего — и это безспорно — такъ; по когда прійдется лечить человка отъ зубной боли, отъ колики, отъ подагры — твердо убжденъ, что лечатъ теперь не лучше, нежели за двсти лтъ. Не спорю, отпилятъ ногу, перевяжутъ артерію, вынутъ берцовую кость быстре, нежели встарину; но, слава Богу, изъ тысячи одинъ нуждается въ этомъ искусств! а если нужно сдлать такую операцію, много ли важности въ томъ, что ее сдлаютъ четвертью минуты скоре? Тимъ Хэккетъ, бывшій хирургомъ въ лечебниц нашего графства лтъ сорокъ назадъ, только и употреблялъ инструментовъ, что старую бритву и пару щипцовъ; а длалъ операціи, по моему мннію, такъ же удачно, какъ Эшли Куперъ. А эти господа, которые лечатъ Джемса, каждый день раскладываютъ на стол такіе инструменты, надъ которыми призадумалось бы наше Королевское Общество Врачей, штучки, похожія на штопоры, ножницы съ зубчиками, какъ у пилы, и еще какую вещицу, необыкновенно-похожую на лстничную ршетку — ея Джемсъ боится больше, чмъ всхъ остальныхъ инструментовъ. Фармакопея — кажется, я пишу правильно — увеличилась въ объем, но что изъ этого пользы? Новыхъ полезныхъ животныхъ мы не находимъ, а въ увеличеніи списка безполезныхъ я вижу мало хорошаго. Въ медицин то же самое, что въ нашемъ законодательств: чмъ больше у насъ накопляется «предшествующихъ случаевъ», тмъ боле мы сбиваемся съ толку [11], и гд наши необразованные предки ясно видли дорогу, мы тамъ, со всмъ своимъ просвщеніемъ, не можемъ попасть на прямой слдъ. Мельникъ, инженеръ, дубильщикъ, красильщикъ типографщикъ, даже земледлецъ, каждый день открываютъ что-нибудь, служащее къ улучшенію своего дла, только ученыя профессіи, медики и юристы, не умютъ научиться ничему; приходитъ въ голову, не иронически ли названы они «учеными», lucus a non lucendo, какъ они говорятъ.