Семейство Доддов за границей

Она въ этомъ затруднительномъ столкновеніи была образцомъ совершенства! Непринужденная граціозность ея походки, изящное спокойствіе манеръ, деликатность, съ какой она выразила признательность за «нашу заботливую доброту», какъ она сказала — все это было обворожительно! Казалось, будто она внесла съ собою въ комнату атмосферу свтскаго обращенія, потому-что мы, какъ-бы волшебствомъ, совершенно забыли дикость нашего костюма. У мама исчезло всякое воспоминаніе о смотрящихъ на зрителей чулкахъ; папа вытянулъ ноги съ развязностью слона, Джемсъ оперся рукою о спинку стула, говоря съ нею, такъ самоувренно, какъ будто на немъ полный мундиръ великолпнйшаго полка. Сказать, что она была очаровательна — это слишкомъ-мало; кром-того, что она почти идеально-прекрасна, въ ея манер столько граціи, деликатности, женственной утонченности, что самая красота къ ней уступаетъ изящности, и, наконецъ, въ ней казалось инстиктивнымъ то, какъ она умла гармонировать съ каждымъ изъ насъ, съ острою живостью слушая рзкія и потшныя замчанія папа о чужихъ краяхъ и заграничныхъ людяхъ, мннія мама о модахъ и домохозяйств, идеи Джемса о «лихихъ малыхъ» и «милыхъ малыхъ» вообще.

Она говорила при всякомъ случа, что во всемъ совершенно согласна съ нами, и привела т же самыя причины предпочитать чужіе края Англіи, какіе приводили мы; и, какъ осязательное доказательство, представляла чуждое всякой тяжелой церемоніальности начало нашего знакомства: «еслибъ мы были въ отели „Звзды и Подвязки“ въ Виндзор или отели „Альбіонъ“ въ Брайтон, говорила она, „вы наврное предоставили бы меня моей судьб, и я не наслаждалась бы теперь удовольствіемъ знакомства, которому, надюсь, не суждено окончиться здсь“.

Ахъ, Китти, еслибъ ты слышала, съ какою проникающею въ душу нжностью произнесла она эти слова! Но, другъ мой, истинная очаровательность хорошихъ манеръ состоитъ именно въ томъ, что общія мста облекаются интересомъ, и самымъ ничтожнымъ фразамъ сообщается какое-то значеніе и важность. Она искренно похвалила насъ за то, что мы путешествуемъ безъ разсыльнаго — недостатокъ, котораго мы краснли въ ту минуту, и который мама старалась прикрыть всми неправдами. „Это съ вашей стороны чрезвычайно-разсудительно, сказала она, чрезвычайно независимо и показываетъ, что вы совершенно понимаете чужіе края. Конечно, въ моемъ положеніи (тутъ въ ея голос зазвучала такая грустная задумчивость, что на глазахъ моихъ показались слезы), въ моемъ положеніи“… она остановилась на минуту и продолжала, съ трудомъ успокоиваясь: „путешествовать безъ разсыльнаго — невозможность; но для васъ нтъ такой необходимости.“

— И Gr'egoire вроятно желаетъ показать вамъ, какъ обходиться безъ него, вскричалъ лордъ Джорджъ:- онъ прохалъ въ Боннъ и оставилъ васъ на произвелъ судьбы здсь.

— Ахъ, этотъ старичокъ такъ добръ, такъ заботливъ, сказала она: — что хотя онъ дйствительно длаетъ ужасныя ошибки, но я не могу на него сердиться.

— Это показываетъ вашу доброту, возразилъ онъ:- но еслибъ я сказалъ ему, что хочу остановиться въ Кёльн, и онъ проскакалъ бы приготовлять комнаты въ Бонн, я, при встрч, свернулъ бы ему шею.

— Будьте же уврены, я не сдлаю этого, отвчала она, снимая перчатки и показывая, какъ несозданы ея прекрасные тонкіе пальчики, сіяющіе камнями, для подобныхъ длъ.

— И теперь вы должны дожидаться здсь Фордейса? сказалъ онъ почти съ досадою.

— Конечно, должна! отвчала она съ кроткой улыбкой.

Лордъ Джорджъ возразилъ что-то, но я не разслышала его словъ, и такимъ-образомъ было ршено, Китти, что мы не сейчасъ вызжаемъ въ Боннъ, а обдаемъ съ мистриссъ Горъ Гэмптонъ и остаемся съ нею до вечера — доброта, отъ которой она, казалось, пришла въ восторгъ, по нскольку разъ благодаря каждаго изъ насъ „за наше милое, доброе расположеніе“.

И теперь, Китти, я только-что разсталась съ нею, спша набросать эти строки къ почтовому часу. Сердце мое восхищено прелестью очаровательнаго ея разговора, и дрожащимъ почеркомъ подписываюсь, твой вчно-преданный и очарованный другъ

Мери Анна Доддъ.

H^otel de l'Empereur, Кёльнъ.

PS. Мистриссъ Г. Г. вошла въ мою комнату сказать, какъ ей грустно, что мы узжаемъ. „Я, говоритъ она, нашла въ васъ какъ старинныхъ, старинныхъ друзей“. У ней, очевидно, есть какое-то тайное горе. Ахъ, еслибъ я умла утшить ее!

Мы будемъ переписываться, но я не должна показывать Кери писемъ ея: она высказала это, какъ непремнное желаніе. Она думаетъ, что „Кери милая двушка, но втренная“. И я дйствительно замчаю въ характер Кери эту черту, составляющую въ немъ величайшій недостатокъ.

ПИСЬМО IV

Кенни Дж. Доддъ, къ Томасу Потселю, Е. В.

Bonne.

Милый Томъ,