Семейство Доддов за границей

Ты отгадалъ, милый Бобъ: изъ моего письма къ Викерсу вышла прескверная штука, хотя, надобно сказать, единственною причиною тому совершенное отсутствіе всякихъ благородныхъ чувствъ у этого человка. Къ неизъяснимому ужасу моему, однажды утромъ принесли съ почты нашему старику большой конвертъ, заключавшій въ себ мое «секретное и конфиденціальное» письмо, которое эта чернильная душа, Викерсъ, очень-хладнокровно возвратилъ для прочтенія моему отцу.

Ужь и до этой оказіи дла наши съ нимъ шли несовсмъ-ладно. Наканун была бурная консультація по поводу расходовъ, которые поразили нашего лорда-казначея своей колоссальностью, а, по правд говоря, были очень-умренны. Ты знаешь, Бобъ, что наша компанія составляетъ не малое число. Мистриссъ Г. съ горничною и разсыльнымъ, лордъ Джорджъ съ камердинеромъ, пять членовъ семейства Доддовъ съ двумя доморощенными слугами и еще двумя заграничными, занимаютъ бельэтажъ лучшаго отёля въ Бонн, съ отличнымъ столомъ, при достаточномъ количеств винъ: можно, кажется, и не длая такъ-называемыхъ лишнихъ расходовъ, ожидать порядочныхъ издержекъ; и въ конц мсяца явились передъ нами дйствительно страшные счеты.

— Что это такое? сказалъ нашъ старикъ, разсматривая сквозь очки длинную фалангу цифръ въ итог счета:- что это? зильбергрошены, что ли?

— Pardon, monsieur le comte, сказалъ трактирщикъ, кланяясь: — это прусскіе талеры.

Интересно было видть, какую гримасу онъ сдлалъ при такомъ отвт! Джорджъ и я должны были бжать изъ комнаты, чтобъ не разразиться хохотомъ.

— Послушай, воротись къ нему, сказалъ мн Джорджъ, когда мы до сыта нахохотались. Ты постарайся поуспокоить старика, а я пока съ дамами отправлюсь прогуляться.

Пріятная для меня обязанность! Но, длать нечего, пошелъ.

Первый экстазъ изумленія не прошелъ еще у старика, когда я вошелъ; онъ стоялъ держа въ одной рук счетъ, а другою схватившись за голову, и выраженіе лица было у него самое разстроенное.

— Знаешь ли, сказалъ онъ: — предчувствуешь ли ты, Джемсъ, по скольку въ мсяцъ мы проживаемъ?

— Ршительно не знаю, отвчалъ я.

— Какъ ты думаешь, велика ли эта сумма? спросилъ онъ, еще боле-рзкимъ голосомъ.

— Конечно, сэръ, доволь…но…не…

— Я говорю, столько ли мы проживаемъ, чтобъ мн пришлось быть въ тюрьм, а всмъ вамъ въ богадльн, если есть въ этой проклятой земл богадльни?

Видя, что онъ совершенно забываетъ о трактирщик, я попросилъ этого господина удалиться. При стук двери, мой старикъ вскинулся опять. Онъ дико посмотрлъ вокругъ себя и потомъ, схвативъ кочергу, ударилъ ею по большому зеркалу, висвшему надъ каминомъ. Ударъ былъ такъ вренъ, что стекло разбилось на двадцать кусковъ, которые, звеня, полетли по паркету.

— Лучше буду помшаннымъ! вскричалъ онъ: — никто не скажетъ, чтобъ въ здравомъ разсудк я дошелъ до такого неистовства. Пусть кончу жизнь въ сумасшедшемъ дом. И съ этими словами онъ бросился къ мраморному столу, на которомъ стояла большая фарфоровая ваза; быстрымъ прыжкомъ я предупредилъ его и усадилъ на диванъ. Увряю тебя, милый Бобъ, я насилу могъ удерживать его въ спокойномъ положеніи. Но черезъ нсколько минутъ началась реакція. Онъ выпустилъ изъ руки кочергу и сказалъ тихимъ, слабымъ голосомъ: — Теперь… теперь… я ничего… можешь пустить меня.

Нтъ сомннія, съ нимъ дйствительно былъ припадокъ помшательства, но, къ-счастью, миновался такъ же быстро, какъ начался.

— Это, сказалъ онъ, указывая на зеркало: — будетъ стоить двадцати или двадцати-пяти фунтовъ.

— Можетъ-быть, меньше, сказалъ я, хотя зналъ, что не меньше.

— Ну, по-крайней-мр это, я увренъ, спасло мое здоровье. Еслибъ я не разбилъ его, моя голова, кажется, не выдержала бы. Просмотри счетъ, Джемсъ, и скажи, сколько фунтовъ это составятъ.

Я слъ за столъ и сосчиталъ, что всего выходитъ двсти семь фунтовъ стерлинговъ.

— А съ зеркаломъ около двухъ-сотъ тридцати, сказалъ онъ, вздыхая: — слдовательно, считая другія издержки, пять тысячъ фунтовъ въ годъ!

— Вы должны вспомнить, сказалъ я, стараясь успокоить его: — что это не исключительно наши издержки: съ нами живутъ Тайвертонъ и мистриссъ Горъ съ прислугою.

— Такъ! возразилъ онъ горячо: — но имъ нтъ дла до того, и онъ показалъ на зеркало, которое почему-то овладло его воображеніемъ. — Это исключительно наше удовольствіе! Въ его словахъ слышалась невыразимо-горькая сардоническая усмшка.

— Ну, сказалъ онъ боле-спокойнымъ и натуральнымъ голосомъ: — ну, посмотримъ же, какъ намъ быть. Это общій счетъ; почему не послать его къ лорду Джорджу; почему не послать къ вдов? Они точно также могутъ платить за Доддовъ, какъ мы платимъ за нихъ — разумется, кром зеркала.

Я замтилъ, что исполненіе такой мысли требуетъ большой деликатности; что если сдлать подобный шагъ безъ особеннаго такта, онъ можетъ быть принятъ за глубокое оскорбленіе. Однимъ словомъ, я длалъ разныя предположенія, соображенія, чтобъ какъ-нибудь выиграть время и дать его мыслямъ другое направленіе.

— Ну хорошо; что жь ты присовтуешь? сказалъ онъ, какъ-бы желая вынудить у меня какой-нибудь опредленный проектъ.