Семейство Доддов за границей

Одеждою пренебрегать глупо: въ темнозеленомъ отличномъ пальто я сталъ не тмъ человкомъ, какимъ былъ, мсяцъ назадъ, въ бумазейной охотничьей жакетк: разница такая же, какъ между пернатымъ орломъ и вылинявшимъ индюкомъ. Между одеждою и характеромъ неразрывная связь; рдкая вещь такъ сильно дйствуетъ на человческую натуру, какъ покрой фрака. Яснйшій свидтель этому для меня — чувство, съ которымъ теперь я вхожу въ общество: такъ ли я входилъ нсколько недль назадъ? Тогда во мн была смсь стыдливости и чванства, робости и презрнія, теперь во мн развязная увренность, что я человкъ «приличный», что мой фракъ, галстухъ, жилетъ, шляпа могутъ выдержать самый строгій разборъ; что еслибъ нашелся наглецъ, который осмлился бы разсматривать меня въ лорнетъ, то я расквитаюсь тмъ же, съ насмшливою улыбкою въ придачу. Кстати, манера смотрть невыразимо-гордо — первый урокъ, получаемый за границею. Вс, съ кмъ вы встрчаетесь по выход на берегъ: полицейскіе и таможенные служители, трактирщикъ, лакеи, конторщики — вс проникнуты великолпнымъ презрніемъ ко всему и ко всмъ. Сначала приходишь отъ этого въ замшательство; но потомъ, пріучившись расплачиваться тмъ же, чувствуешь себя совершенно въ своей тарелк. Могу льстить себя увренностью, что я теперь ужь отлично выучился этимъ штукамъ; хотя нельзя не признаться, Бобъ, что воспитаніе мое идетъ не безъ задержекъ. Цлое утро я долженъ быть съ отцомъ или матушкою: осматриваемъ городъ и достопримчательности; то отъискиваемъ рубенсовскую картину, то занимаемся на рынк изслдованіями о цн рыбы, птицы, овощей, приторговываясь къ вещамъ, которыхъ не хотимъ покупать. Этимъ упражненіемъ занимается матушка; то лазимъ по лстницамъ осматривать квартиры, которыя не думаемъ нанимать; все затмъ, чтобъ «все знать», какъ говоритъ матушка. И дйствительно, любознательность ея вознаграждается: не безъ нкоторыхъ непріятностей, какъ свидтельствуетъ случаи, бывшій съ нами во вторникъ. Странствуя по Ватерлооскому Бульвару, мы увидли хорошенькій домикъ съ билетикомъ на дверяхъ: «отдается въ наймы». Матушка и Мери Анна, по обыкновенію, велли кучеру остановиться. Мы вошли, спросили хозяина, и передъ нами явился маленькій, краснощокій человчекъ въ огромномъ парик, съ живыми, бойкими глазами. «Можно посмотрть вашъ домъ? Онъ отдается съ мебелью?» — «Да». — «Есть конюшни?» — «Просторная конюшня на четыре лошади». И мы потащились по лстниц, потомъ по комнатамъ, то бродя въ темныхъ корридорахъ, то натыкаясь на запертыя двери, нсколько разъ возвращаясь въ каждую комнату; мы заглядывали во вс углы, везд нюхали, нтъ ли сырости, дыму или запаху. Пока мы осматривали комнаты, хозяинъ осматривалъ насъ, и вроятно дошелъ до невыгодныхъ заключеній, потому-что вдругъ перебилъ наши совщанія дружескимъ замчаніемъ: «Нтъ, нтъ, миледи, вамъ эта квартира неводится; нтъ, неводится». Матушка остановилась, не договоривъ слова; Мери Анна также смотрла на него удивленными глазами, а онъ продолжалъ: «мы только теряемъ время, леди; и ваше время и мое пропадетъ напрасно: домъ не по васъ». — «Мн кажется напротивъ, домъ именно по насъ» возразила матушка, обидвшись: но хозяинъ былъ непоколебимъ и выпроводилъ насъ изъ комнатъ, съ лстницы, съ крыльца, не столь учтиво, сколь поспшно. Мн было смшно; но гнвъ матушки «препятствовалъ вншнему проявленію моего пріятнаго расположенія духа», какъ выражаются французы; потому я только мнялся взглядами съ Мери Анною, пока матушка осыпала разными прилагательными «каналью, грубіяна хозяина». Вечеромъ это приключеніе было подробно обсуждено въ длинной бесд, но поутру мы ужь почти забыли о немъ, какъ вдругъ, вообрази себ, нашъ злодй прислалъ свою карточку съ прибавленіемъ, что пріхалъ видться съ папа. Матушка хотла выйдти къ нему сама, но папа не согласился и пошелъ въ залу, гд его дожидался мосьё Шерри (имя нашего вчерашняго гонителя).

Черезъ пять минутъ мы были испуганы страшнымъ шумомъ и крикомъ въ зал; выбжавъ туда, я усплъ увидть, какъ мсьё Шерри летитъ съ лстницы, а батюшка стоитъ на порог, медленно опуская правую ногу — аттитюда, неоспоримо-говорившая, что употреблено такъ-называемое въ нашихъ законахъ «нападеніе сзади», vis а tergo. Гнвъ старика нсколько минутъ не позволялъ обращаться къ нему съ вопросами; наконецъ causa belli объяснилась: несчастный Шерри прізжалъ извиниться въ странномъ поступк съ нами — и чмъ же извинялся? тмъ, что «ошибся, принявъ мистриссъ и миссъ Доддъ за женщинъ двусмысленнаго положенія въ обществ» — ошибка, которой нельзя поправить, признаваясь въ ней; по-крайней-мр такъ думалъ отецъ, прибгая къ нецеремонному отвту на его объясненія.