Семья Малаволья

В вечер праздника вознесения, пока дети прыгали вокруг огней, кумушки собрались опять перед галлерейкой Малаволья, пришла также и кума Венера Цуппида послушать, что говорилось, :и сказать свое. Теперь, когда хозяин ’Нтони выдавал замуж внучку, и «Благодать» стала на ноги, все снова стали приветливы с семьей Малаволья, потому что ничего не знали про то, что задумала утроба Пьедипапера. Не знала даже жена его, кума Г рация, которая болтала с кумой Маруццой, точно в утробе мужа и не сидело ничего скверного. ’Нтони каждый вечер ходил поболтать с Баобарой и не скрыл от нее, что дед сказал: «сначала надо выдать замуж Мену».

— А потом иду я, — заключил ’Нтони.

Поэтому Барбара послала в подарок Мене горшок с базиликом, весь украшенный гвоздиками, и с чудесной красной лентой, что было приглашением покумиться; и все были так ласковы со Святой Агатой, и даже мать ее сняла черный платок, потому что, где обрученные, там траур приносит несчастье; и написали тоже и Луке, чтобы известить его, что Мена выходит замуж,

Одна она, бедняжка, не казалась веселой, как другие, точно сердце ей подсказывало и заставляло ее видеть все в черном свете. А и поля были усеяны золотыми и серебряными звездочками, и дети плели венки к празднику вознесения, и сама она влезла на лесенку, чтобы помочь матери вешать гирлянды над дверью и окнами.

И вот все двери были украшены цветами, и только дверь кума Альфио, черная и нескладная, всегда оставалась закрытой, и некому было повесить на ней цветы праздника вознесенья.

— Этакая кокетка Святая Агата! — с пеной у рта говорила Оса. — Столько наговорила и столько наделала, что выгнала вон из деревни кума Альфио.

Между тем на Святую Агату примеряли новое платье и ждали Иванова дня, чтобы вынуть у нее из кос серебряную шпильку и, прежде чем итти в церковь, разделить на лбу волосы, так что каждая при виде ее говорила бы: Счастливица!

Зато у матери, бедняжки, был на душе настоящий праздник, потому что дочка ее выходит замуж в дом, где она ни в чем не будет нуждаться, и в ожидании этого Маруцца все время проводила в кройке и шитье. Хозяин ’Нтони, возвращаясь вечером домой, тоже хотел видеть приданое и держал в руках холст и бумажные ткани, и каждый раз, когда ездил в город, привозил что-нибудь. Сердце начинало радоваться удаче, — все дети зарабатывали, кто больше, кто меньше, и «Благодать» тоже зарабатывала хлеб, и Малаволья рассчитывали, что с божией помощью к Иванову дню они выйдут из затруднений. Хозяин Чиполла целые вечера просиживал тогда с хозяином ’Нтони на ступеньках церкви, беседуя о том, что наработала «Благодать». Брази в новом костюме вечно шатался по уличке, на которой жили Малаволья; и немного времени спустя по всему селу разнеслось, что в это воскресенье кума Г рация Пьедипапера сама будет расчесывать на пробор волосы невесты и вынет у нее из головы серебряную шпильку, потому что Брази Чиполла был сиротой со стороны матери, и Малаволья нарочно пригласили жену Пьедипапера, чтобы польстить ее мужу; пригласили они также и дядюшку Крочифиссо и всех соседей, и всех приятелей и родных, — не скупясь.

— Я не пойду! — ворчливо говорил куму Тино дядюшка Крочифиссо, прислонившись спиной к вязу на площади. — Слишком долго они меня бесили, и я не хочу погубить свою душу. Идите вы, раз вам все равно и дело не касается вашего добра. Еще есть время послать судебного исполнителя; это сказал адвокат.

— Вы — хозяин, и я сделаю, как вы скажете. Теперь вам все равно, потому что Альфио Моска уехал. Но вы увидите, что, как только Мена выйдет замуж, он вернется и женится на вашей племяннице.

Кума Венера Цуппида бесилась, что причесывать невесту пригласили куму Грацию, когда должны были бы пригласить ее, собиравшуюся породниться с Малаволья, и дочь ее ведь покумилась базиликом с Меной, и она наспех шила Барбаре новое платье, потому что уж никак не ожидала такой обиды. ’Нтони пришлось усердно просить и уговаривать ее не придираться к этому случаю и не обращать на это внимания. Кума Венера, старательно причесанная и с руками в муке, потому что она нарочно принялась месить тесто, чтобы показать, что ей больше не было никакого интереса итти на пир к Малаволья, отвечала:

— Вы хотели Пьедипапера? Берите ее себе! Или она, или я! Обеим нам нет места на свете. Малаволья нарочно предпочли куму Грацию, из любви к деньгам, которые должны ее мужу. Теперь они приятели с кумом Тино, после того как хозяин Чиполла заставил их в трактире Святоши помириться с ’Нтони хозяина ’Нтони после той истории с дракой.

— Они лижут ему сапоги, потому что должны ему эти деньги за дом! — продолжала ворчать Цуппида. — Моему мужу они тоже должны больше пятидесяти лир за «Благодать». Завтра же заставлю отдать их мне!

— Перестаньте, мама, перестаньте! — умоляла Барбара.