Семья Рутенберг. Семейная хроника

— Мы знаем, — сказал курчавый, — что вы, товарищ Рутен-

берг, честный советский специалист. И образование вам дала

советская власть. Нам нужна ваша помощь. Сейчас, когда

заклятые враги нашей родины стараются сорвать победный

марш третьей пятилетки, мы все должны проявить высочай-

шую бдительность.

«Вербуют, сволочи!» — понял Исак. Он уже слышал о ста-

раниях «органов» завербовать себе осведомителей, «сексотов».

«Сдохну, а не стану доносчиком!» — подумал с неожиданной

злобой.

Ельня, 1925 год

285

А курчавый разливался соловьём. Он то упирал на долг

Исака как честного советского человека помочь чекистам

в борьбе с подлым врагом, то сулил ему всякие блага в жизни

и в карьере.

Исак молчал, положив на колени ставший вдруг ненужным

«Конт рендю».

Курчавый пододвинул к нему какую-то бумажку:

— Подпишите вот здесь.

— Нет. Я не могу, — отодвинул он бумагу.

— Но почему? Разве вы не поддерживаете решения партии

и правительства? У вас претензии к советской власти?

Исак объяснил, что он всей душой за советскую власть,

но взяться за такую работу не может. Он весь день занят

своей физикой, а после работы спешит за дочкой. Воспиты-

вать ребёнка без матери совсем не просто. Человек он необ-

щительный, почти никого не знает. А кроме того, он думает,

что ловить шпионов должны компетентные органы, а он будет

делать то, что умеет: исследовать вещества при сверхнизких

температурах.

Часа три курчавый и дядя Володя, по очереди старались

уговорить его. Курчавый кричал, ругал его «гнилым интелли-

гентом» , грозил в бараний рог согнуть.

Исак молча смотрел ему в глаза и думал:

«Такое открытое, простецкое лицо. И не догадаешься, кто

он на самом деле».

Дядя Володя действовал мягче, сказал, что Исак намечен

на должность завлаба, а там и до зав. отделом недалеко:

— Ты ж толковый парень, ученую степень получил без за-

щиты, тебе чуть помочь, в академики выйдешь. Чего боишься?

С нами такие солидные люди сотрудничают. Между прочим,

и из твоих друзей не один.

Исак стоял на своём. Разговор шёл по кругу третий раз.

Должно быть, они не ждали от него такого упорства. Поглядев

на часы (рабочий день уже кончался), дядя Володя хлопнул ладо-

нью по столу:

— Ладно! Не хочешь с нами сотрудничать, не надо. Друго-

му бы я не простил, а ты мне нравишься. Ты ведь в марте ез-

286

1925 – 1941 годы

дил в Москву, сдавал Ландау экзамен из теорминимума. Пред-

последний.

« И это он знает» — подумал Исак.

— Нужно, чтобы ты подписал вот эту бумагу. Это не вер-

бовка, не бойся. Подпишешь, и иди на все четыре стороны.

Больше никогда мы к тебе не обратимся, я тебе честное слово

даю. Понимаешь, никогда! О твоей подписи никто знать не

будет. Обещаю. Подпиши, и всё.

Исак пододвинул к себе напечатанную на машинке бумагу.

В заявлении от его имени было сказано, что Ландау предло

жил ему вступить в антисоветскую боевую организацию, а он

категорически отказался.

— Нет, — тихо сказал Исак. — Этого я не подпишу.

— Подпишешь. Ты не дурак, пойми, деться тебе некуда.

Выбор прост: либо ты безымянный свидетель, либо станешь

одним из обвиняемых. Дочь заберём в детдом. Фамилию ей

сменят, и даже если вернешься живым, ты её не найдёшь.

Подумай, Исак Ароныч.

«Всё. Он таки достал меня. И прекрасно знает это. Конец».

Исак встал:

— Я подумаю.

— Вот и отлично. Подумай. Завтра придёшь и подпишешь.

И не вздумай взбрыкнуть! Мы тебя и под землёй разыщем!

* * *

Исак вышел из комнаты ошеломлённый. Что делать? Куда

идти? В руках что-то было. Да, нужно всё-таки сдать этот жур-

нал. День уже кончается. Он прошёл в библиотеку, как автомат

подошёл к стойке. Положил «Конт рендю».

Чья-то рука легла на его руку:

— Что с вами? Заболела Маша? — Маргарита Карловна смо-

трела на него испуганными глазами.

— Дочка здорова.

— Зайдите ко мне! — библиотекарша пропустила его

за стойку и за руку, как маленького, провела в свой тесный

Ельня, 1925 год

287

закуток. Достала из сумки термос, налила и дала ему в руки

чашку сладкого чая.

— Выпейте. Гепеу? — Исак молча кивнул. — Что они хотят

от вас?

— Хотят, чтобы я подписал донос на Дау. Если не подпишу,

арестуют. Маша пойдёт в детский дом. Под чужой фамилией.

Что делать? Подвести Дау под расстрел я не могу.

— Какой ужас! — Маргарита схватилась за голову. — Не под-

писал ещё?

— Буду думать. Утром опять к ним. Этот «добряк», дядя

Володя — сущий палач!

— Слава Богу! До утра есть время. Мы убежим. Уедем

в Саратов, к тёте Амалии. Не станут же они разыскивать вас

по всему Союзу. А в самом крайнем случае Машу я спрячу,

сберегу, а потом отвезу в Ельню к вашей матери. Не всё поте-

ряно.

Исак поставил чашку на маленький заваленный книгами

столик. Глоток горячего чая помог ему придти в себя. С Мар-

гаритой Карловной он был едва знаком. Регулярно брал у неё

книги и журналы. Короткий разговор о погоде, о дочке (ему

сочувствовали все бабы в институте), и всё! А она готова бросить