Семья Рутенберг. Семейная хроника

случиться?

Окунев удивлённо посмотрел на Давида. Ему нравился этот

молодой, и, похоже, вполне порядочный доктор. Но таких воп-

росов не задавали. Провокатор?

Тот уловил сомнения:

— Говорите, как есть, Владимир Никитич. В особый отдел

я не побегу. Отец репрессирован в 1929-м.

— Храбрый вы человек, Давид Теодорыч. Должно, по моло-

дости. — Окунев лизнул и подклеил разваливающуюся козью

ножку. — На этот раз вы не ошиблись. Мой отец застрелился

в 1938-м, за несколько часов до ареста. Ладно, расскажу, что

Яша

341

знаю. К началу августа стало ясно, что блицкриг сорвался.

Россия продолжала драться. В Киевском и Коростеньском

укрепрайонах упорно держались, а под Ельней даже нанесли

первый удачный контрудар. Тут Гитлер и повернул ударную

группу Гудериана на юго-восток, в тыл Южному фронту. Тот

ударил на Рославль и Стародуб. Спасти фронт можно было,

только оставив Киев. Говорят, генерал армии Жуков пытался

убедить Хозяина, что Киев нужно отдать. Но Сталин поверил

не ему, а генералу Ерёменко. Этот фанфарон поклялся разгро-

мить Гудериана. Жукова турнули с должности начальника

генштаба и отправили в Ленинград. Приказ на сдачу Киева

пришел только 17 сентября. Слишком поздно! Южный фронт

попал в окружение. Погибли наши лучшие кадровые дивизии,

погиб генерал Кирпонос со штабом фронта. Чтобы заткнуть

образовавшуюся огромную дыру, пришлось бросить туда все

резервы. Срочно снимать части со всех направлений. Из-под

Москвы тоже забрали лучшие части. Следующий удар жди

на столицу.

— И мы опять попадём под танки Гудериана?

— Очень даже вероятно.

Давид втянулся в рутину фронтового госпиталя. Операции,

операции. Теперь он уже не боялся и самых сложных, полост-

ных. Сшивая обрывки кишечника (осколок мины в живот) и ста-

рательно засыпая операционное поле белым стрептоцидом

(может, повезёт, и удастся избежать сепсиса), он расспрашивал кра-

сивого, как на плакате, сержанта:

— Страшно на фронте?

— Ой, страшно, доктор, дуже страшно.

— А что страшнее всего? Мотоциклисты?

— Тай ни! Я сам пятерых срезал с пулемету.

— Ну тогда юнкерсы, бомбёжка?

— Откопай окоп поглубже, тай никакая бомбёжка тоби не

достанет.

— Значит, танки?

342

1941 – 1945 годы

— Ни, доктор, и танки не страшны. У нас в роте Костя Став-

риди бутылкой поджёг тую танку. Горел как миленький.

— Тогда что же страшно?

— Паника, доктор. Паника. Как закричат: «Окружили!», как

все бросятся тикать. От тое дуже страшно.

В конце сентября Окунева отправили в тыл, на долечива-

ние. А через пару дней грянул гром: Гудериан нанес страш-

ный удар на Севск. Брянский фронт расыпался как карточный

домик. Раненого генерала Еременко вывезли в Москву. Через

три дня немцы вошли в Орёл. Следом пали Брянск и Калуга.

Только под Мценском генерал Лелюшенко с Первым гвар-

дейским корпусом на время задержал эту стальную лавину.

Белев был в тылу. Сюда везли и везли раненых, и капитан

Рутенберг оперировал новых и новых. Окончил последнюю

в три часа ночи, рухнул, как убитый, а в шесть его разбудила

Дина Абрамсон:

— Давид Теодорович! Немцы в городе! Надо уходить.

— А как же раненые?

— С ними остаётся Марина Сергеевна. Она русская и не член

партии. Может, выкрутится. Торопитесь, доктор, все уже ушли.

Наскоро собрался, сунул в кобуру ТТ (так ни разу

и не выстрелил из него). У ворот их догнал сержант Гена Калугин.

Неделю назад Давид оперировал ему раненое плечо.

— Возьмите и меня, доктор! Я разведчик, пригожусь.

Тётя Маруся, санитарка, вывела огородами из городка. Нем-

цев они так и не видели. Переплыли Оку в рыбачьей лодке

и пошли на северо-восток, к Одоеву.

Осенью 1941 года тысячи людей пробирались из окружения

на восток, стараясь выйти к своим. Шли и они. С разведчиком

им удивительно повезло. У него был компас (жаль, карты не

было), в лесу он был как дома, и без Гены они бы, наверное,

не дошли. Он вёл их лесами, обходя деревни. Один пистолет

ТТ на троих, да штык-нож от самозарядной винтовки у Калу-

гина: встречаться с немцами не хотелось.

Яша

343

В рюкзачке у Дины оказался котелок, две банки консервов,

мешочек риса. Забравшись поглубже в чащу, сварили кулеш.

Ели не досыта, старались растянуть продукты. К ночи дошли

до села. Гена пошел на разведку. Вернулся с буханкой хлеба

и мешочком картошки. Немцев в селе не было, но в Одоев они

уже вошли. Решили держать севернее, на Тулу. На рассвете

перешли вброд чистую речку Упу и пошли дальше.

С Тулой они угадали. Гудериан, прорвав наконец оборону

Первого гвардейского, рассчитывал взять город с хода, как Орёл

и Брянск. Но в окопы перед городом сели оружейники, с пуле-

мётами и ПТР, собранными собственными руками. А за ними,

на прямой наводке, стали зенитки.

Энергия удара иссякла. Сказались, конечно, и потери.

Слишком много сил пришлось потратить на Первый гвардей-

ский корпус и бесчисленные мелкие части русских, которые