Семья Рутенберг. Семейная хроника

Верхнеудинский Исполком сразу поставил возле этих ваго-

нов часовых, не позволяя китайцам взять даже фунт:

— Вы ввезли груз без согласования с нами. Будем рассматри-

вать его как контрабанду.

Никакие протесты китайцев, никакие ссылки на благо-

творительный характер груза во внимание не принимали.

И выцыганили таки тринадцать вагонов! Вот эта нечаянная

помощь и помогла выжить.

Ближе к весне Петров послал Теодора в тайгу. Нужно было

помочь партизанским госпиталям перевязочными материа-

лами, самыми необходимыми медикаментами (там часто даже

йода не было), да и прооперировать тяжелых больных. Врачей в

тайге было мало.

Выехали верхами на местных, низкорослых, но выносли-

вых лошадях. Теодор рассчитывал вернуться недели через две.

Приехал через месяц.

— В молодости мечтал стать путешественником, — расска-

зывал он жене, вымывшись с дороги. — Как Стенли или

Ливингстон. Удивительно, эта мечта осуществилась. Хлебнул

таёжной романтики досыта. У партизан оказались совсем

неплохие госпиталя. Я думал, ситуация куда хуже. А из док-

тора Опашного еще выйдет прекрасный хирург.

Семья

109

— Что ж ты так задержался?

— Пришлось. У Шилова на таёжной заимке за два дня про-

оперировал всех, собрался уезжать обратно. А он и говорит:

«Задержись на пару дней. Наши патронить пошли. Вчера ждал

их. Должно что-то не так. Небось раненых привезут». Я уди-

вился: «Патронить — что это такое?». Шилов смеётся: «Так па-

тронов взять негде. Мы и отправляем партии к белым в тыл,

грабить склады с боеприпасами, патронить значит. Ещё и по-

купаем у них». «И белые вам продают?» — спрашиваю. «Про-

дают, китайцам, за золото. А китайцы — нам. У нас в тайге свои

прииски работают. Только дерут посредники шибко много.

Лучше уж патронить».

Ночью вернулись. Склад-то они вскрыли чисто, часовых

повязали. Да на обратном пути попали под обстрел японско-

го бронепоезда. Двое убитых, трое раненых. И тяжело ранен

Ким, коренастый, смуглый кореец, помощник Шилова. Креп-

кий мужик — живым довезли. Осколок в лёгком, на два пальца

от сердца. Пришлось его спасать. Ну, а потом — ждал восьмого

дня. Убедился, что всё в порядке, сепсиса нет, и поехал обратно.

— Посмотри, Рейзел, какой гонорар я получил от Шилова.

— Теодор выложил на стол небольшой кожанный кисет. —

Таёжное золото. С полфунта будет. В жизни я такого гонорара

за операцию не получал. Теперь надо думать, что с ним делать.

Может, отдать в фонд госпиталей?

Настя дошивала распашонку для девочки под керосино-

вой лампой:

— И думать не о чём, Теодор Рувимыч. Дочке пойдут. Мир-

рочке сейчас и молоко, и масло нужны. Слабенькая девочка

заботы требует. А на ваши бумажки и пшена не купишь.

Теодор удивленно снял пенсне. Но Роза положила руку ему

на колено:

— Настя права. Дочке сейчас очень нужно хорошее пита-

ние. А госпитальных проблем это золотишко не решит. Не тот

масштаб. Тут без тебя пришло пять вагонов соли с Урала. Один

выпросили для госпиталей. Так что подкормим больных. Соль

здесь — валюта.

110

1917 – 1925 годы

— Странная вещь, — покачал головой Тэдик. — Ведь когда

мы пришли, в Чите на рынке всё было. Что-то не так с нашей

политикой в деревне.

Скоро Роза вновь вышла на работу в больницу. Честно

говоря, она и до этого забегала туда достаточно часто. Так что

входить в курс дела не потребовалось.

Яша

Яков (1902) — Кочубей Наталья Андреевна (1903 — 1925)

В Харькове Яша первый раз в жизни взял извозчика. Пока-

чиваясь на мягких рессорах, жадно разглядывал огромный,

зеленый город.

В переулочке за синагогой, в тени старых каштанов, стоял

нарядный трехэтажный дом. На первом этаже — вывеска,

золотом по лазури: «Братья Гольберг». Здесь была контора. Во

втором этаже жила семья старшего брата Израиля, в третьем

— Моисей с детьми и тетей Фирой, и младшая сестра, Клара

Гольберг.

По всему дому с криками носились дети от пяти до четыр-

надцати лет: Голда и Гирш — Израиля, Гита и Симон — тети

Фиры.

Тетя встретила Яшу радушно, расцеловала, познакомила

с детьми, показала комнату:

— Жить будешь здесь. — Она очень гордилась домом. —

У нас даже ванна и ватерклозет. Это так удобно. Только год,

как переехали.

Братья Гольберг были на фабрике. Клара Григорьевна —

в госпитале. Уже два года она работала операционной сестрой.

Вся семья собралась за ужином. Яша робел. Дорогой фарфо-

ровый сервиз, серебряные ложки и вилки. Украдкой погляды-

вал на тетю — есть ножом и вилкой ему ещё не приходилось.

Впрочем, с детьми он успел подружиться, а мужчины были

Семья

111

заняты деловыми разговорами и на новоявленного племян-

ника внимания не обращали.

Только Сара Соломоновна, жена Израиля, строго посмат-

ривала на родственника из провинции. Кажется, серьезных

ошибок он не допустил.

После ужина его пригласили в кабинет. Братья курили

сигары, разглядывали Яшу.

— Гут, — сказал Израиль Григорьевич. — Паренек ты вроде

не глупый. Учись. Время сейчас трудное, а наши дети еще