Семья Рутенберг. Семейная хроника

— Уговорила. Завтра может выходить на работу.

Вечером братья пришли к Розе домой, поблагодарить. Сер-

гей Георгиевич, высокий, толстый, громогласный, царствен-

ным жестом протянул ей цветы. Он очаровал всех и сразу.

Несмотря на полноту, Серж двигался легко и даже изящно.

Перекричать или переговорить его было невозможно. Настя

244

1925 – 1941 годы

подкладывала ему в тарелку шанежки (уж очень вкусно, ел и непре-

менно хвалил).

Давид влюбился в него с первого взгляда. Раньше его пора-

жала эрудиция Валентина Но сравнения со старшим братом

тот не выдерживал. Серж знал всё. И мастерски выдавал зани-

мательные истории о капитане Невельском, о первых фран-

цузских королях и т.п. Рассказчик он был неподражаемый.

Роза потихоньку оттаивала под его влюблёнными взгля-

дами. Шесть лет она прожила одна. И почти забыла, как это

приятно, чувствовать обожание и заботу. Серж ей, конечно,

нравился. Да все бабы смотрели на него влюблёнными глаза-

ми. А он выбрал её, хоть она и старше его на три года. Настя

нашептывала, чтоб не зевала, не упустила, ведь такой мужик.

Да и Давид был бы рад такому отчиму.

Мешала мелочь. При всей своей подчеркнутой мужествен-

ности, Сергей в сущности был слабым человеком. Роза поняла

это сразу. Надеяться на него в трудный час — пустое. Но ведь

ей уже 34 года! И очень хотелось дочку.

В начале лета они расписались. Свадьбы не устраивали,

сразу после загса уехали в Ельню.

* * *

Прошло два года. В месячный отчёт с десятками бессмыс-

ленных показателей Розе уже и смотреть не хотелось. А надо

было его читать, и внимательно. Не давали покоя мысли

о муже. О бывшем муже. Неделю назад Серж ушел к молодень-

кой свистушке из городской библиотеки. Рейзел его не удер-

живала. В те годы у женщин её круга был принцип «никаких

сцен ревности».

Впрочем, случившееся не было неожиданным. В небольшом

городе все обо всех всё знают. Знала и она о частых увлечениях

мужа. Предпочитала не замечать. Эта Инночка, стерва с лицом

фарфоровой куклы, ухватилась за Серёжу руками и зубами.

Нагло демонстрировала свои отношения с ним, провоцируя

Розу на скандал.

Она сказала мужу:

Ельня, 1925 год

245

— Меня не волнуют твои романы. Но я не люблю демон-

страций. Выбирай. И помни, если уйдёшь, в этот дом возврата

не будет.

Вот и кончилось её второе замужество. Недолго, два года

всего. Зато осталась дочька, Наденька, радость и утешение.

Настя просто счастлива — снова ребёнок в доме.

По правде сказать, она даже почувствовала облегчение.

Как нарыв прорвался.

А ведь вначале они жили совсем неплохо. Сергею уда-

лось получить в Алма-Ате разрешение на работу в фондах

губернского архива. За это, конечно, не платили ни гроша,

но он раскопал там уникальные документы XVI — XVIII веков,

дипломатические сношения России с Бухарой, Хивой и даже

Китаем.

Какой был праздник, когда в сборнике Казахского инсти-

тута истории появилась его статья. Серж вписал соавтором

замдиректора Института, и появилась надежда стать вне-

штатным сотрудником. Роза принесла бутылку крымского

муската, Настя испекла пирог.

Надежды, впрочем, скоро увяли. Серж как будто погас. Раза

три приходил домой пьяным. Органы строго следили за тем,

что бы социально-чуждые кадры даже в щелочку не пролезли

к идеологической работе. А история — это, конечно, идеологи-

ческая дисциплина.

Вот тут и появилась эта стерва. Её дед был большой шиш-

кой в Алма-Ате, в органах.

Роза выглянула в окно. На ветке пела какая-то птичка,

а по дорожке от ворот шел Додик, длинный, загорелый в белой

рубашке.

— Как он вырос и повзрослел за эту зиму, мой студент! (Да-

вид учился на медфаке Томского университета.) Никак я не привы-

кну к такому взрослому сыну. Но почему он идёт сюда? Он ведь

не любит заходить в больницу.

Давид остановился под окном и протянул ей листок бумаги:

— Телеграмма от Густава Карловича.

246

1925 – 1941 годы

ПРИЕЗЖАЙ тчк ЕГЕР

Она прочла эти два слова ещё и ещё раз, потом сняла трубку:

— Барышня, дайте вокзал, главного диспетчера. Здравствуй-

те, Антонина Андревна. Выручайте! Мне надо срочно в Кара-

ганду.

Стоя у окна в проходе вагона, она всё думала, всё крутила

в голове, что там могло случиться. И старательно гнала от себя

тот главный, неизбежный вариант.

Шло лето 1938 года, и слишком страшно было хоть на секун-

ду поверить в ЭТО.

Густав Карлович оказался дома (в рабочее-то время!). Встретил

Розу на пороге кабинета, обрадовался:

— Молодец! Быстро приехала. Лизхен, у нас важный раз-

говор, проследи что бы никто не мешал.

Рядом с письменным столом, на полу стоял медный таз

для варенья, наполненный пеплом. Пахло горелой бумагой.

«То», — ахнула Роза. На секунду всё поплыло перед глазами,

и ей пришлось ухватиться за спинку кресла, чтобы не упасть.

«Держись! — приказала она себе. — Не хваталает ещё в об-

морок грохнуться». Справилась, перевела дух и уселась на ста-

реньком диване.