Семья Звонаревых. Том 1

Особое внимание Варя уделяла болезненной, хрупкой девушке – Юдифи Блюмфельд, дочери бедного Виленского портного, обременённого большим семейством. Юдифь не получала никакой помощи из дому и жила исключительно на свои личные заработки. Тяжёлая жизнь настолько её угнетала, что она перестала следить за своей внешностью, ходила растрёпанная, в рваном платье, в старых истоптанных туфлях.

Вначале Варя очень невзлюбила её за неряшливость и неопрятность. Но однажды, задержавшись на занятиях до позднего времени и выйдя случайно во двор, она увидела, как Блюмфельд рылась в мусорной яме и жадно ела найденные среди отбросов объедки. Варе ещё никогда не приходилось видеть такой степени нужды и голода. Забыв о своей неприязни к Юдифи, Варя бросилась к ней, отдала ей остатки своего завтрака и заставила девушку взять немного денег. С этих пор она уже не выпускала Блюмфельд из своего поля зрения.

Постепенно между ними установились тёплые, дружеские отношения. Они работали рядом в анатомичке, в лабораториях, вместе сидели на лекциях. Заходила Юдифь и на квартиру Звонарёвых.

Некрасивая, косенькая, застенчивая, она даже в болезненно ревнивых глазах Вари не представляла «опасности» для её семейного счастья. Сам Звонарёв с обычной мягкостью, сердечно относился к протеже своей жены. Один Вася со свойственной его возрасту мальчишеской грубостью часто подсмеивался над «косоглазой красавицей», как он называл Блюмфельд. Но однажды Варя так жестоко отодрала его за уши, что он зарёкся раз и навсегда высказывать иронические замечания по адресу Юдифи.

Маленькая Надюша по-детски привязалась к доброй тёте, которая очень ласково относилась к ней и умела рассказывать интересные сказки.

Дружеские отношения Вари с Блюмфельд вызывали много разговоров в институтской среде. Явное большинство студенток одобряло поведение Звонарёвой. Генеральская дочь, жена видного инженера не погнушалась компании бедной, полуголодной еврейки! Эта дружба льстила самолюбию всех евреек в институте. Зато небольшая, но крепко сплочённая группа студенток – выходцев из богатых кругов – считала дружбу Вари с еврейкой позором для представителей русской интеллигентной молодежи.

Не раз они пытались «образумить» Звонарёву, вызывая её на длительную беседу по этому вопросу. Особенно старались две студентки – Маргарита фон Лоринговен и Анастасия Упорникова. Первая была дочерью курляндского помещика, промотавшего всё своё имущество и поступившего на службу в петербургское градоначальство, вторая принадлежала к верхам донского казачества. Её братья служили в гвардейской артиллерии и неодобрительно относились к пребыванию сестры в медицинском институте, считая неподходящим для Анастасии общество её товарок. Исключение делалось лишь для Звонарёвой, как дочери начальника Главного артиллерийского управления и героя Порт-Артура.

Но именно Упорникову и Лоринговен недолюбливала Варя за их заносчивость, чванство и высокомерие.

Как-то после лекций, когда Варя собралась домой, к ней в вестибюле института подошли Упорникова и Лоринговен. Завязался разговор о новых медицинских препаратах, о последних модах и премьере в Мариинском оперном театре. И вдруг вне всякой связи с предыдущим разговором Упорникова сказала:

– Нас удивляет, коллега Звонарёва, ваша неразборчивость в выборе друзей. Ну объясните, пожалуйста, что может быть общего между вами и этой грязной еврейкой Блюмфельд? Разве вы не могли бы найти в институте более культурных и достойных подруг?

– Признаться, я очень не люблю какого бы то ни было вмешательства в мои личные дела, коллега Упорникова, – сухо промолвила Варя.

– Что вы, милая Варя! Ни о каком вмешательстве не может быть и речи, – перешла на интимный тон Упорникова. – Если мы и говорим об этом, то только потому, что слишком дорожим вашим добрым именем. Ведь вы участница порт-артурской обороны, награждены медалью за свои героические подвиги. Для нас вы являетесь примером того, как должна вести себя каждая русская девушка в трудную минуту жизни. Поэтому мы так внимательно следим за каждым вашим шагом. Если хотите знать, то мы стараемся во всём подражать вам, даже в манере одеваться – скромно, но элегантно, в манере говорить – чётко, коротко, ясно, иногда даже резко. Поверьте, мы хотели бы быть самыми близкими вашими подругами. Но, к сожалению, – Упорникова пожала плечами, грустно улыбнулась, – вы явно предпочитаете наше общество компании Блюмфельд и прочих евреек-нигилисток. Это нас огорчает и даже озабочивает… Вы, сами того не замечая, можете подпасть под влияние пагубных идей. Учтите, евреи особенно охотятся за такими, как вы, лучшими представительницами нашей интеллигентской молодежи!