Сентябрьский декабрист

–Пахом Кондратьевич, я очень долго не хотел вмешиваться в это дело. Но ведь Вы и сами должны понимать, что это свадьба крайне скверная затея. Вы, конечно, вправе думать, что я преследую лишь интересы госпожи Новосельцевой или беспокоюсь о продвижении Владимира, наконец, но подумали ли Вы, каково будет Вашей дочери? В мире, куда она попадет после свадьбы, ей будет отведена роль лишь белой вороны. Поверьте мне, человеку, испытавшему на себе не только милость, но и опалу высшего общества и власти. Но если Вы уверенны, что девочка готова к этому, Вы, безусловно, можете попробовать.

–Ваше сиятельство, при всем уважении Владимир Николаевич сами изволили свататься, – Чернов чувствовал, как все внутри его закипало.

–Пахом Кондратьевич, кто из нас не совершал необдуманных поступков? – по-доброму, широко улыбнувшись, развел руками граф.

–Ах вот как… – Чернов наигранно поднял брови.

–Ведь речь не только о Вашей дочери. Мне ужасно неудобно прибегать к подобным мерам. Екатерина Владимировна настроена очень решительно и ни перед чем не остановится, ведь, кажется Ваш старший сын в гвардии? Было бы жаль потерять место. Такое удачное начало карьеры.

Граф произнес последнее предложение и отвел взгляд. Ему, добряку по натуре, всегда с трудом давались подобные низости, но разве без них он мог бы стать генералом.

–Вы мне угрожаете? – едва сдерживаясь, тихо проговорил Чернов.

–Разве я могу. Лишь предупреждаю о последствиях.

На минуту в комнате повисла непроницаемая тишина. Было видно как старший Чернов медленно проглатывает свой гнев, уступая место рассудку.

–Что я должен сделать? – с раздавленной покорностью спросил он.

–Всего лишь отказать Владимиру. Это бы решило все проблемы, никого не поставив под удар.

Чернов закрыл лицо руками, но его колебания не пролились долго.

– Фёдор, – громко крикнул он лакея, – перья и бумагу живо.

Уже вечером следующего дня Константин сидел в гостиной у Рылеева, тяжело опустив голову на руки, и рассказывал о случившемся.

Рылеев стоял в углу комнаты, облокотившись на комод, и внимательно смотрел на кузена, не прерывая рассказа.

– Так что все кончено. Свадьбы не будет, – наконец произнес Константин.

Рылеев быстро закатил глаза, – В который раз? Это уже перестает быть интересным.

– Отец сказал, что так будет лучше. Для всех, – Константин, наконец, смог заставить себя откинуться в кресле, – Это все она. Эта мегера – его мать. Она прислала генерала.

Пока в Петербурге пытались предотвратить дуэль, про старуху Новосельцеву все забыли. Все, кроме Рылеева. Он с нетерпением ждал ее хода, и теперь, когда дело было сделано, оставалось лишь направить все в нужное русло.

–Кондратий, скажи, что я должен делать? Ведь это же бесчестно и подло. Я собираюсь завтра же ехать к нему. Нельзя все так оставить.

–Ну, ежели ты хочешь моего совета, то я бы не ехал.

–Как? – изумился Константин, – Стерпеть?

–Стерпеть, – повторил Рылеев, затушив пальцами одну из свечей.

–Да как же? Да ты ведь сам в своё время готов был голову за честь фамилии положить.

Рылеев еле заметно сморщился на мгновение вспомнив тот нелицеприятный инцидент15.

–Я был глуп. Тут другое. Тебя не в чем упрекнуть.

–Ну уж нет, дружище. Я, конечно, тебя безмерно уважаю, но, позволь тут поступить по-своему. Завтра же еду.

–По-своему, так по-своему, – медленно проговорил Рылеев, едва удерживаясь от улыбки.

На следующий       день еще до обеда Константин ожидал Новосельцева в гостиной его питерской квартиры. Володя появился довольно скоро оживленный и подчеркнуто вежливый.

–Чем обязан, Константин Пахомович? – с легкой нервной улыбкой спросил Владимир, поправляя рукава рубашки.

–Думаю, Вы и сами прекрасно все понимаете, – ответил Чернов.

–А я думаю, что я не обязан ничего понимать. Извольте объясниться, если уж пришли.

Не смотря, на некоторую нервозность в движениях собеседника, Константин заметил едва уловимую перемену в его лице. Он не сразу понял, чем она вызвана, но чем больше Новосельцев говорил, тем яснее становилось, что вся эта возбужденность и несвойственная ему смелость результат сделанного выбора. Ничто не тяготило его больше, чем необходимость самому принимать участие в своей судьбе. И вот, все разрешилось само и без его непосредственного участия, как впрочем, и всегда.

– Когда вы сватались, – Константин из последних сил держал себя в руках, – мы были уверены, что вы уже совершеннолетний и правоспособный. Но что делать? Нельзя не повиноваться маменьке… Вы, конечно, свободны от данного вами слова!

Новосильцев молчал и, не сумев выдержать на себе взгляд собеседника, отвел глаза.

– Само собой, разумеется, – продолжал Чернов, – что после вашего отказа вы уже никогда не будете у нас в доме.

– Ну, конечно…