Сердце демона

Когда за ним пришли, Хранитель был уже готов ко всему и надеялся только на свой чудесный артефакт. Но, идя в сопровождении кочевников, он постарался повторить гордую уверенность, с которой в его теле держался дух.

В просторном шатре, куда его привели, у невысокого столика с пиалами чая и какими-то сладостями сидел человек.

Нет, не человек – это Хранитель понял запоздало, когда тот чуть подался вперёд и алые отблески осветили его лицо, суровое, аристократичное. Красно-рыжие волосы были заплетены в косы, гребнем проходящие между рогами, виски – выбриты. Глаза имели необычный оттенок – ярко-синий, глубокий, как дорогой лазурит.

Рэмеи. Рэмеи, как и некоторые культисты, которых ему довелось встречать.

«Не просто рэмеи. Это Таэху», – голос духа звенел странным напряжением. Обычно он говорил спокойно или насмешливо, реже – злился. Кто или что такое «Таэху», Хранитель не знал, а спрашивать сейчас было вроде как неуместно. Но, очевидно, за этим стояло что-то невероятно важное.

Мужчина поднялся. Он не был молод, но Хранитель не мог угадать его возраст, а двигался рэмеи с силой и грацией охотника хиннан. Даже облачённый в простую тёмную льняную рубаху и шаровары, он держался как правитель, буквально излучая силу и величие. На высокий статус намекали его амулеты и кольца – судя по всему, настоящие, имперские, за которые чёрные копатели охотно бы прирезали.

– Ты искал меня, – голос был негромкий, с хрипотцой, но перечить такому не хотелось. – Зачем? И кто ты такой?

– Моё имя… наверное, тебе ни о чём не скажет, господин Таэху, – смущённо пробормотал Хранитель. Рэмеи, похоже, оценил обращение, чуть кивнул. – Но я по делу. Не вполне по своему… даже не знаю, как сказать…

«Дай скажу я».

– Да пожалуйста, – выдохнул Хранитель, закатив глаза, и передал духу контроль над телом, радуясь, что отвечать за происходящее сейчас не ему.

Дух повёл плечами, распрямляясь, глядя на рэмеи уже как равный. А потом заговорил. Смысла этих слов Хранитель не понимал и даже не знал, что вообще способен произнести подобное. Но непроницаемая маска на лице Таэху сменилась недоверием, потом удивлением. Почти неуверенно он ответил что-то на том же языке.

Некоторое время они говорили, что-то быстро обсуждая.

А потом Хранитель услышал, как дух произносит его имя – то самое, которое сам он уже предпочёл забыть.

Ориен.

«Твой черёд. Теперь нам пришла пора прощаться, друг, – голос духа был непривычно мягким. – Ты будешь под защитой – я просил за тебя».

Руки Хранителя снова принадлежали ему. Он потянулся к груди, достал из-за пазухи тщательно завёрнутый артефакт. Странная грусть вдруг охватила его. Нет, не желание обладать этой огромной властью – от неё в итоге было больше проблем, хотя дух подарил ему немало. Просто он привык, что всё это время, как бы ни было тяжело, какие бы испытания ни выпадали на его долю, он был не одинок. И скольких бы людей и нелюдей он ни встречал на пути, по-настоящему его поддерживал только дух артефакта.

Развернув тряпицы, он посмотрел на сердце в своих ладонях, пульсирующее алыми всполохами сквозь цепи. Закусил губу.

– Прощай, друг. И ты ведь так и не сказал, как тебя звать…

«Алазаарос…»

Необычное древнее имя прокатилось по границам восприятия тихим прибоем. Хранитель повторил его одними губами, медля последние несколько мгновений… и наконец решился – протянул рэмеи раскрытые ладони с артефактом.

– Передаю тебе его добровольно, кем бы ты ни был. Только ты уж позаботься о нём как следует! Это не просто древняя безделушка.

Суровый величественный рэмеи вдруг с достоинством поклонился ему.

– Благодарю тебя, Ориен. Я сберегу величайшее сокровище нашего народа.

В тот миг, когда руки Таэху сомкнулись на Сердце и приняли его, Ориен перестал быть Хранителем. Он был свободен от благословения и проклятия артефакта, от чужих преследований и собственных соблазнов.

Свободен – и безумно одинок.

Глава тридцать третья Дом

В комнате были зажжены все светильники – узорные подвесные шары из дорогого мурринового стекла, придающие спальне поистине волшебный вид. Она привычно улеглась на мягком ковре, болтая согнутыми в коленях ногами, – это помогало думать. Об этом ковре с шелковистым ворсом Аштирра мечтала ещё с того дня, как впервые оказалась в комнате Брэмстона, который только-только въезжал в «Гавань». Что ж, теперь и эти покои, и их хозяин были в её полном распоряжении.

Резные ставни, искусный орнамент на которых гармонировал с узором на сундуках, были чуть приоткрыты. К сожалению, вместе со свежим воздухом проникали и голоса. Они-то и сбили жрицу прямо посередине разбора сложной формулы. Хоть окна и выходили в переулок, а не на площадь, перед трактиром всегда было людно. А сейчас, к вечеру, завсегдатаи «Гавани» традиционно собирались пропустить стаканчик-другой.