Сердце демона

Аштирра похолодела, а демон продолжал перечислять малозначительные детали из их с отцом жизни, которые ему неоткуда было знать. Её любимые истории, вопросы, которыми она маленькой пытала Раштау, забавные воспоминания из обучения… Каким-то образом он словно открыл ларец её памяти, вытряхнув оттуда все сокровища, слишком личные, чтобы кому-то о них рассказывать.

– Возможно… возможно, ты и правда просто часть меня! Вот почему столько обо мне знаешь, – потрясённо проговорила девушка наконец.

Его ответ был похож на вздох, порыв лёгкого бриза, в котором угадывались слова:

«Не больше, чем ты – часть меня…»

Аштирра поднялась, беспомощно оглядела Святилище, не зная, что делать, куда направляться. Нужно было найти Брэмстона, узнать, что произошло с амулетом отца на Всплеске. Но прежде чем жрица успела сделать хоть пару шагов к выходу, демон впечатал в её сознание образ с такой силой, что она пошатнулась.

В сиянии Солнечной Ладьи она увидела огромный храмовый комплекс, над которым возвышалась ступенчатая пирамида. Рассвет обливал золотом гладкие, облицованные известняком ступени, проливался к храмам, разгоняя тени у рельефных стен с ложными вратами. Откуда-то она точно знала, что врат – четырнадцать и лишь одни из них – настоящие, сквозь которые мог пройти не дух, а рэмеи или человек. Галерея с высокими ребристыми трёхчетвертными колоннами[25] из золотистого камня вела от врат к центральному двору. Отец рассказывал, что здесь древние Владыки Эмхет проводили ритуал обновления своей Силы, доказывающий их право на трон Таур-Дуат, и подтверждали объединение Обеих Земель.

«Твой путь лежит в Секкаир, к первому Планарному Святилищу нашего народа».

Караваны и племена кочевников использовали их как ориентиры в путешествиях по пескам Каэмит – немногое постоянное в изменчивом пространстве искажённой пустыни. Люди говорили, что пирамиды служили гробницами древним рогатым царям – полные несметных сокровищ памятники угасшего величия… или непомерной гордыни. Рэмеи – из тех, кто ещё помнил свою историю, – знали, что задолго до Катастрофы пирамиды были прежде всего не гробницами, а святилищами, мостами между планами бытия. «Они соединяли небо и землю», – так говорилось в древних текстах. Места Силы, которым не было равных.

История не сохранила, что именно совершил Забытый Император, но последствия его деяний были живы до сих пор. Одно было известно точно: он перекроил лик континента и сам баланс между планами, задействовав Святилища, творение древних рэмейских мастеров и мистиков. Некоторые из них… угасли. В такое место и водил когда-то Аштирру отец.

Это уже не было Местом Силы. Оно угнетало, оставленное, пустое – словно древние камни навсегда онемели от ужаса перед свершившимся, неживые, непомнящие. Руины припирамидного храма были похожи на оголённые раздробленные кости, но сама пирамида не осы́палась, гордо возвышаясь над песками в память о своём изначальном предназначении. Её грани больше не украшали плиты из белого известняка, и давно был украден электрум, облицовывавший вершину. Так древние мумии, побывавшие в руках мародёров, лишённые своих драгоценных украшений, иссушенные временем, расчленённые, отдалённо, но всё же напоминали о благородстве и силе предков.

Но большинство Планарных Святилищ исказились до неузнаваемости – не просто опустошённые, осквернённые. Раштау запрещал даже приближаться к ним, не то что пытаться попасть внутрь. Говорил, что чёрные копатели не шныряли там в поисках богатств, а твари Каэмит не искали пристанища, боясь стать жертвой кого-то или чего-то пострашнее. Если прежде пирамиды и пели Силой иных пространств, то теперь в них обитало нечто такое, с чем живым лучше было не соприкасаться.

И Секкаир из всех этих гиблых мест была самым древним… и самым жутким.

Что там могло понадобиться отцу, раз он нарушил собственный запрет? И должна ли Аштирра последовать за ним туда или это была ловушка? Но ведь других ориентиров у неё не было… разве только требовать ответов у Брэмстона.

Жрица нашла его на стене, у статуи стража. Рэмеи не обернулся – смотрел в пески Каэмит, сжимая что-то в кулаке.

– Теперь ты расскажешь мне? – вместо приветствия спросила девушка. – Что с амулетом? Ты говорил, что нужно только дождаться Всплеска.

Брэмстон посмотрел на неё, протянул ей подвеску отца на ладони.

– Раштау жив, я знаю это точно. Они с Эймер говорили, что амулет расколется, если… – менестрель покачал головой. – Как видишь, цел.

Осторожно Аштирра коснулась подвески кончиками пальцев. Обжигающе холодный, несмотря на тепло ладони Брэмстона, амулет едва ощутимо пульсировал. И в тот миг вернулось уже знакомое ей чувство – раскалённая игла в сердце. Тиски, сдавливающие грудь, мешающие сделать вдох.

«Не нужно заглядывать глубже. Поспеши!» – в голосе демона звучала уже не просьба – приказ.

Аштирра судорожно вздохнула, когда её словно клинком отсекло от этой боли. Брэмстон сжал её плечи, с тревогой глядя в глаза.

– Что с тобой?