Сердце демона

Жрица шагнула в небольшой боковой зал, подойдя к стене, подняла факел. Такого не видели уже много поколений её предков! Взгляд выхватывал фразы архаичного наречия.

Не удержавшись, Аштирра с трепетом коснулась стены, очертила силуэт древнего Владыки, замерший в вечном движении. Его голову украшал Венец Верхней Земли. Зеркальное изображение повторяло позу, но уже в венце Нижней. Рельефы изображали ритуал объединения Обеих Земель и подтверждения права на трон – тот самый, что, по легендам, проводили в Секкаир первые Императоры Эмхет.

Краем глаза она заметила какое-то движение, резко обернулась. Сердце заколотилось где-то у горла, но опасности, по крайней мере видимой, не было. Спохватившись, Аштирра снова коснулась нити. Почему-то та казалась более хрупкой, расщеплённой. С сожалением оторвавшись от созерцания рельефа, жрица поспешно покинула зал, выходя в первый коридор… вроде бы в тот же самый. Тихий звук собственных шагов гулко разносился по проходу.

Впереди она вдруг различила приглушённый свет. Неужели удалось найти дорогу?! Аштирра ускорила шаг, почти переходя на бег, миновала один из украшенных надписями проходов, вступая в другой зал, обширнее предыдущего.

Здесь царил полумрак, хотя девушка не различала источников приглушённого света. Колеблющиеся тени скользили вдоль стен. Одна из них отделилась от общего сонма.

Аштирра отшатнулась от неожиданности. Рэмеи в тёмных одеяниях, до этого стоявший у дальней стены, обернулся.

Девушка не поверила своим глазам, натолкнувшись на знакомое золото взгляда. И знакомый же голос произнёс:

– Мне очень жаль, жрица. Ты опоздала.

Глава сороковая Скверна

Аштирра силилась сделать полноценный вдох и не могла. Нить рассыпалась, остался только он – наследник Ваэссира, прекрасный и ужасающий, ставший близким ей в видениях. Расширившимися глазами она смотрела на него, и даже страх и скверна Секкаир отступали в его присутствии.

– Это ты… – выдохнула она наконец. – Ты вёл меня сюда, чтобы…

«Я могу разрушить твой разум до основания, разбить саму твою суть на осколки и разметать твою память вплоть до самых давних твоих жизней…»

Его улыбка была почти сочувственной.

– Иные встречи неизбежны, а ты бежала и так уже слишком долго, жрица Таэху.

Рэмеи приблизился, неотрывно глядя на неё, остановился на расстоянии вздоха. Таким она помнила его, но не ожидала, что двое окажутся одним. Её воплощённая погибель всё это время ждала совсем рядом.

Аштирра опустила взгляд, больше не в силах смотреть на него. «Как несправедливо», – подумала она, но эта мысль потонула в бесконечном чувстве одиночества и обречённости. Никто не придёт на помощь. И самой ей нечего противопоставить Владыке Эмхет…

Она смотрела на камни и поняла вдруг, что стоит в луже крови. А когда приподняла факел, озираясь, с губ сорвался болезненный стон.

Мертвы… Они все были мертвы…

Опоздала.

Опоздала.

Опоздала.

Лицо отца казалось безмятежным даже в смерти. Застывший взгляд, рука протянута к искорёженному телу Эймер. Мёртвая чародейка чуть улыбалась, касаясь его пальцев. В стороне, у стены, в месиве собственных внутренностей лежал Фельдар, заслонявший уже погибшую Тианеру от некой неведомой угрозы.

Вздох прокатился по залу, и мрак за границами света пошёл рябью, докатившейся до её близких. Их тела дрогнули, с хрустом выворачиваясь, искажаясь, потянулись друг к другу по воле неведомой силы.

– Нет, – хрипло прошептала Аштирра. – Нет, нет, нет!

Она бросилась было к ним, но ладонь Эмхет легла на её плечо, с силой сжала, удерживая девушку на месте. Его касание парализовало, как и сковавшая её обречённость.

– Это уже не имеет значения, правда? – мягко проговорил он, заглядывая ей в глаза. – Ведь тебя… давно уже… нет.

И в тот миг она знала: это правда.

Её давно уже нет.

Выронив факел, Аштирра вскинула руки, инстинктивно заслонившись от него… и увидела, как её плоть становится хрупкой и ломкой, растворяется, рассыпается искрами. Память предков и память этой жизни таяли золотистой рассветной дымкой. Разум отчаянно цеплялся за любые опоры – осознание себя, ощущения тела, – но, не находя их, крошился на песчинки. Не оставалось ни образов, ни имён – только всепоглощающее небытие, и нигде ей более не было места…

Забыв себя, она вдруг почувствовала свет и Силу, обнимавшую изнутри саму её суть – суть, которая всё-таки… была.

«Аш… тирра. Аштирра Таэху».

Медленно возвращалось и ощущение собственного тела.

Она поняла, что лежит, свернувшись калачиком, на каменном полу в бирюзовом зале. Вокруг не было ни крови, ни теней, только солнечный свет внутри, проникавший в каждую частичку плоти и духа, собирающий воедино и согревающий всё, что составляло её саму.

Нить снова была крепка. И голос – о, как же она могла спутать этот голос с иным! – звучал внутри ярко, почти осязаемо:

«Я не позволю Секкаир забрать тебя. Не позволю – больше никому и ничему…»