Сердце демона

Несколько шагов. Несколько ударов сердца. Брэмстон и Альяз, не отставая, защищали её с обеих сторон. Аштирра сосредоточилась только на последнем рывке. Взлетела по ступеням к саркофагу, прильнула к расколотому каменному боку, не успев даже отдышаться, и склонилась, заглядывая внутрь.

Время застыло, потеряв смысл. Какофония боя звучала где-то невыразимо далеко. Она опустилась на колени, протянула дрожащие руки, касаясь скрещённых кистей лежавшего внутри мужчины.

Его лицо осунулось, кожа плотно обтягивала скулы. Всё тело казалось сухим, истощённым, точно у мумии, прошедшей очищение в натроне[26]. С него сняли доспехи и бóльшую часть облачения, не оставив даже колец и амулетов. Аштирра видела зажившие следы порезов и ожогов, отмечая их инстинктивно, как целитель. Все они уже зажили, но тело было истощено до крайней степени, словно пожирало себя само, выжигая все свои силы до последнего, чтобы выжить.

– Папа… – тихо позвала она, но ещё прежде почувствовала, как дрогнули его руки под её ладонями.

Когда Раштау распахнул глаза, его взгляд был ясен и твёрд, не замутнённый ни болью, ни забытьём. Сухие губы раздвинулись в улыбке. И сквозь всё она различила его голос, тихий и хриплый:

– Аши… Он привёл тебя…

Аштирра зло отёрла непрошеные слёзы, осторожно коснулась его волос, слишком остро чувствуя его хрупкость.

Хрупкость тела, но не духа. Она не знала, как отцу удалось вернуть себе свою Силу, но сейчас чувствовала его буквально во всём вокруг. Он не просто очистил сердце пирамиды – он словно… стал этим сердцем, самим ядром Планарного Святилища. Аштирра не могла осознать, как такое возможно, – просто знала, что это так.

– Я помогу. Сейчас мы вытащим тебя… Мы не одни, папа. У нас могучие союзники, и скоро всё будет позади.

Говоря всё это, жрица успокаивала скорее саму себя, касалась нужных точек на его теле, побуждая энергии течь ровнее, сильнее. Но текущие в его теле потоки так оскудели, что ей было страшно вглядываться глубже внутренним взором целителя. Положив одну ладонь ему на грудь, осторожно обхватив затылок другой, Аштирра вливала в него свою Силу, облегчая изнеможение.

Раштау сделал судорожный вздох, закашлялся. Тело было слабым, но синие глаза сверкали, как лезвие клинка. Непоколебимая воля, которой боялась сама искажённая Секкаир.

– Послушай меня, Аши, – болезненно тонкие пальцы сжали её запястье – лишь тень его прежней силы. – Это очень… важно. Я должен… передать… передать тебе… наше будущее…

Аштирра закивала, не останавливая лечения, глотая слёзы, сосредоточенная лишь на его голосе, на пульсации жизни в нём. Она не пыталась узнать у него, что случилось с Эймер и Нерой, – боялась, что просто не вынесет правды. Не спрашивала она и о Сердце, и о наследнике Ваэссира, который не ждал её здесь, хоть и обещал.

В эти мгновения важнее всего было удержать хрупкое плетение жизни Раштау, и только это имело значение. Жрица просто не имела права отвлечься.

– Я хотел рассказать тебе так много…

– Ещё успеешь, вот только приведу тебя в порядок. У меня ведь был лучший учитель целительства!

Раштау улыбнулся, коснулся её щеки. В его глазах были тепло и гордость, за которые Аштирра могла отдать всё.

– Никого никогда я… – прошептал он чуть слышно, но она помнила строки его письма:

«…не любил сильнее – ни мою мечту о нашей земле, ни самих Богов…»

Всхлипнув, Аштирра не выдержала, поднесла его ладонь к губам, чувствуя, как обжигающие слёзы струятся по сухой коже. Мысленно взмолилась Аусетаар, зная, что просто не выдержит, не справится, если ей не удастся…

– Я спрятал Сердце ото всех. Так, чтобы не нашли ни культ, ни демоны.

– Боги, сейчас это неважно! – воскликнула Аштирра. – Ни артефакты древних, ни династия. Ты должен подняться!

Взгляд отца был непоколебим.

– Ты помнишь Кадмейру? – настойчиво спросил Раштау. Каждое слово давалось ему с трудом, несмотря на потоки Силы, вливаемые жрицей. – Раз уж тело – наш храм…

– …оно может с тем же успехом служить и сокровищницей, – невольно закончила Аштирра.

И с ужасом распахнула глаза, когда жрец поднёс её руку к своей груди. Царица, легенда людей и рэмеи, скрыла драгоценный свиток в своём мёртвом теле, у самого сердца. Но ведь Раштау… был жив.

– Одна из самых искусных… моих работ, – жрец чуть улыбнулся, закрывая глаза, собираясь с силами. Потом снова посмотрел на дочь. – Я ждал тебя. Мы оба ждали… Открой сокровищницу… Я должен быть в сознании, чтобы…

– Нет, – Аштирра отшатнулась. – Нет, нет, я не могу!

– Ты должна. Иначе… всё это будет зря, – он глубоко вздохнул. – Ты знаешь, как заглушить боль… чтобы мой разум не померк раньше срока. Я помогу.

Больше всего в тот миг ей хотелось бежать, скрыться от этой ужасающей истины в его взгляде.

– Ты всё поймёшь, я обещаю… Сделай это. Сам я уже не справлюсь…

Содрогаясь в рыданиях, Аштирра склонилась над ним, обнимая. Почувствовала, как он нащупал кинжал у неё на поясе и вложил ей в руку.

– Тебе не будет больно, обещаю, – прошептала она, целуя его висок, сухую щёку. – А потом я всё, всё исправлю…