Сердце демона

Нера прыгала по камням легко, точно кошка, полностью оправдывая своё прозвище. Раштау поддерживал и помогал Эймер, но и за охотницей успевал приглядывать, несмотря на её сноровку. Кочевники сосредоточенно смотрели себе под ноги, страхуя друг друга. Аштирра чуть улыбнулась, глядя, как Ришнис кладёт руку на плечо сына, делает вид, словно это ему, а не Альязу, нужна помощь, а сам подсказывает молодому охотнику наиболее безопасную тропу. Раштау порой поступал так же, но она далеко не сразу научилась разгадывать хитрости отца. Альязу с непривычки приходилось нелегко, особенно без верного сау рядом, но нужно отдать ему должное – охотник был ловким и искусно соразмерял каждое движение.

Самой Аштирре, выросшей в руинах Обители Таэху и с детства знавшей тысячу и один способ поломать кости среди древних камней, неприятный путь показался почти что прогулкой. Но в какой-то миг она замешкалась, обернулась убедиться, что Брэмстон поспевает за ними. Фонтан песка и мелкой каменной крошки взорвался в опасной близости, и плита, на ребре которой она задержалась, резко накренилась. Девушка охнула от неожиданности, отшатнулась и едва не потеряла равновесие. Брэмстон подхватил её под локоть, прыгнул на устойчивое основание колонны, увлекая жрицу за собой.

– Я бы сама справилась, – прошипела она, отдышавшись.

– Конечно, но мне так спокойнее, – беспечно отозвался менестрель. Он довольно неплохо держал заданный Раштау и Нерой темп – опыт ярмарочных выступлений, где приходилось демонстрировать чудеса ловкости на потеху толпе, сейчас явно пригодился.

Приглядывая друг за другом, где-то поддерживая, Брэмстон и Аштирра вскоре нагнали остальных. Чем глубже они уходили в некрополь, тем чаще Шаидет встречал их неожиданными вихрями или гейзерами песка, проносившимися совсем рядом. Но Нера хорошо всё рассчитала, и древние камни, пережившие изменения Катастрофы, пока что держались, образуя островки безопасности.

Отряд поднялся по широкой стене с полуобвалившейся лестницей, некогда ведшей в обсерваторию на вершине храма. Впереди лежал один из самых сложных участков. Тропа обрывалась перед открытым пространством. К следующему надёжному участку – храмовой террасе – протянулся гигантский поваленный обелиск из чёрного гранита. Точно узкий нисходящий мост. Лежавший под углом гладко отшлифованный камень, испещрённый иероглифами, не предназначался для ходьбы. И хотя обелиск был огромен, его ширина была всего в один неполный шаг.

Аштирра посмотрела вниз – падать было невысоко. Там обломками белого битого камня скалился песок, обманчиво спокойный, словно гладь священного озера. Лишь изредка то тут, то там поднимались крохотные вихри, словно от порывов ветра… которого не было.

– Скоро передохнём, – ободряюще сказала Нера и первой ступила на поваленный обелиск.

Так же легко, как до этого по обломкам, рэмеи пробежала вниз, прыгнула на округлое основание колонны и помахала им рукой. Раштау пропустил вперёд Эймер и двинулся следом за ней, страхуя. Но чародейка в этом, похоже, не нуждалась. Она скользила по обелиску, и казалось, подошвы её изящных расшитых сапожек вовсе не касались камня. Вскоре Раштау и Эймер присоединились к Нере в галерее.

– Твой черёд, сестрёнка! – улыбнулся Альяз, кивнув Аштирре.

Она с улыбкой кивнула, ступила на чёрный гранит…

В следующий миг раздались крики – она даже не успела понять, за спиной или с террасы впереди. Тёмная тень преградила жрице путь, и обелиск содрогнулся от мощного удара.

Глава семнадцатая Стражи

Чужие крики звенели где-то далеко, словно из иной реальности, – возгласы за спиной, зов отца. Мгновение растянулось, выкристаллизовываясь в вечность. В древности такая встреча была божественным знаком. Теперь – знаком неминуемой смерти.

На узком каменном «мосту» перед ней стоял один из самых редких и опасных хищников Каэмит. Зверь был крупным – в холке ей по грудь. Длинные уши навострены, щупальца вдоль хребта хищно вздыблены. Верхняя губа чуть подрагивала, обнажая острые иглы клыков в несколько рядов.

А со дна горящих изумрудных глаз на Аштирру взирало Нечто, обдававшее её холодным дыханием самого сердца некрополя. Мудрость древних, непостижимый разум, затуманенный гневом.

Жрица замерла, не решаясь ни потянуться за оружием, ни отступить, ни даже вздохнуть чуть громче. Инстинктивный страх сжал её позвоночник, но то был страх плоти, от которого она научилась отделять себя. Сознание оставалось ясным. Отводить взгляд было нельзя. Отец всегда говорил: покажешь слабость, повернёшься спиной, – и…

Из горла зверя вырвался клокочущий рык. Щупальца на спине лениво шевельнулись, нацеленные на жертву.

Откуда-то изнутри поднялись слова гимна, чествующего псоглавого Ануи, вырвались хрупким шёпотом:

«Я – Тот, кто стоит на страже. Я – Тот, кто зовом пустыни обращает в бегство осквернителей гробниц…»

В изумрудных глазах хищника промелькнуло узнавание. Припав для прыжка, он медлил.

Застывший миг рассыпался осколками, расколотый звоном стрелы.

– Беги, сестра!

– Не стреляй!

Голоса Альяза и Раштау слились в один.