Сердце демона

Аштирра знала, что разум отца подобен целой сокровищнице знаний. Раштау мог воспроизводить ритуальные формулы со свитков по памяти, переписывая без единой ошибки. И кажется, сейчас он пытался сделать именно это – запечатлеть в памяти каждый фрагмент, каждый мельчайший знак. Настоящий вызов его блестящему разуму. Ведь не рассчитывал же он расшифровать древнее послание прямо здесь и сейчас?

– Сумку, – тихо велел жрец, и девушка с готовностью поднесла.

Раштау порылся в вещах, разыскивая грифель, потом взял свиток с записями о карте Кадмейры, который до этого сунул за пояс, и нанёс несколько знаков прямо поверх, неотрывно глядя на стелу. Чтобы перенести весь текст, нужно было много часов, которыми они не располагали.

С тревогой девушка снова посмотрела на Раштау внутренним взором целителя, и сердце дрогнуло. Он словно выжег себя, но останавливаться не собирался, по-прежнему шёл к цели, отдавая всё до капли…

Аштирра не стала отвлекать отца – тихо присела рядом, поморщилась от боли, стягивая сапог с распухшей лодыжки, потом перевязала. Она металась между тем, чтобы остаться рядом с ослабевшим отцом, и тем, чтоб вернуться наверх прямо сейчас. Как там остальные, не ранены ли? Успели ли Ануират спасти Неру и добрались ли до Предвестника? Ох, как же ей хотелось расспросить Раштау об этом существе, казавшемся чуть ли не всесильным, но сейчас было не время. Закончить дела здесь, покинуть Шаидет, перенести саркофаг в безопасность Обители Таэху…

Факелы Раштау начали тускнеть, и становилось темнее.

Поднявшись, девушка направилась к саркофагу, стараясь беречь повреждённую ногу. Кадмейра притягивала взор сквозь века – и в жизни, и в смерти. Хотелось соприкоснуться с ней, сорвать крышку и покровы, заглянуть в её лицо, сохранённое в вечности. Царица понимающе улыбалась, словно говорила: «Да, я зачаровывала умы царей и полководцев, похищала сердца искателей истины и охотников за сокровищами. Но ждала я именно тебя. Протяни руку – вот моя тайна…»

И Аштирра коснулась скрещённых деревянных ладоней, как до этого сделал Раштау. Расписная деревянная поверхность отозвалась теплом, и на миг показалось, что эти ладони – живые; что между женщинами протянулась нить сквозь века, невидимая, но крепкая…

Шум заставил её резко обернуться. Сердце заколотилось, ладонь сама собой легла поверх закреплённого на поясе хлыста, чудом пережившего с ней все последние события. По коридору кто-то спускался – сюда, в зал!

Раштау тоже услышал – вскинул руку, подав ей знак. Потом, коротко взглянув на содержимое сумки, жрец вынул деревянный футляр, окованный металлом, и вернулся к созерцанию стелы. Быстро что-то шептал, словно не было ничего важнее, чем успеть закончить. Аштирра понимала: принять участие в бою он сейчас уже не сможет…

Кто бы сюда ни шёл, он очень спешил и даже не заботился о скрытности. Амулет на груди девушки потеплел, вновь почти обжигая.

Аштирра замерла у самого прохода, затаившись у стены, и в тот же миг, когда в зал ворвался тёмный силуэт, нанесла удар чуть ниже коленей. Хлыст обвился вокруг ног незваного гостя, и жрица дёрнула, опрокидывая его. Тот рухнул как подкошенный. Со звоном отлетел на пол клинок.

– Да твою ж рогатую родню!

И это было самым мягким из сказанного. Распластавшийся на полу рэмеи ожесточённо выпутывался.

– Брэм… Брэмстон? – всхлипнула Аштирра, не веря себе, и кинулась помогать.

– А я думал, ты мне обрадуешься, – фыркнул он, садясь, потирая голову. – Я и так-то не слишком крепко на ногах стою после встречи с хайтовой псиной.

Вместо ответа девушка крепко обняла его, уткнувшись в плечо. От облегчения закружилась голова. Он был жив и здоров, здесь, рядом!

– Ну вот, другое дело, – улыбнулся Брэмстон и погладил девушку по щеке, побуждая посмотреть на него – словно чтобы убедиться в его реальности. Когда Аштирра подняла голову, менестрель нежно поцеловал её, не заботясь даже о присутствии Раштау.

Сердце пропустило пару ударов. Она словно глотнула живительный эликсир.

– Не ранена? – тихо спросил менестрель, по-прежнему так близко, что она чувствовала его дыхание на губах.

Аштирра качнула головой, неотрывно глядя на него.

– Как ты здесь оказался?

– О, это история, достойная баллад, но инструмент с собой я не захватил.

– А остальные?

– Живы, все живы, – успокоил её Брэмстон. – Но дело скверно. Хайту разбери, что там вообще происходит. Культисты, мертвецы разной степени свежести. Твари с пёсьими головами, строгающие живых и мёртвых на кебаб. Нам бы поторопиться…

– Да тихо вы! – рявкнул Раштау, не оборачиваясь, и подался ближе к стеле.

– И я тоже рад тебя видеть, старик, – усмехнулся Брэмстон.

«Старик». Так же называл Раштау и Предвестник, хотя стариком жрец, конечно, не был. Вот только Брэмстон произносил это тепло, насмешливо, тогда как в голосе некроманта сквозили неприкрытые презрение и ненависть.

Наклонившись к Аштирре, менестрель шепнул ей на ухо:

– Он что, пытается это всё запомнить?

Девушка кивнула и указала на саркофаг Кадмейры, не удержавшись от гордой улыбки. Брэмстон изменился в лице.