Сердце демона

До сих пор Алазааросу удавалось сводить каждую партию к ничьей. Пока ещё – к ничьей. Подобно тому как на погребальных рельефах умерший играет в сенет[20] с вечностью за право возродиться, так он играл партию за партией, чтобы сохранить себя. Но если он правильно расставит фигуры, то вскорости чаша весов качнётся, а качнувшись – выведет из равновесия всё, что окружало их. Тогда он сумеет нанести удар, единственный, предельно точный, от которого вся мозаика, терпеливо составляемая из последствий их действий, ходов и ошибок, разлетится на мельчайшие осколки. И осколки эти, крошась, проникая вглубь, оставят столько же шрамов, сколько хайтова шваль оставила на его душе.

– Снова ошиблась в выборе слуг? – Алазаарос усмехнулся, первым нарушив молчание. – Они прекрасно умеют демонстрировать тебе своё обожание, но абсолютно непригодны в том, что касается исполнения возлагаемых на них задач. В самом деле, военачальник из тебя – что храмовый страж из плешивого старого пса. Или это некая неподвластная моему скромному разумению стратегия?

К текучему движению её масок можно было привыкнуть. Безликая форма ожила, бурля, обретая точёные черты, к которым она часто прибегала. Тонкие губы изогнулись в плотоядной усмешке. Демонесса облизнула клыки. Тени и бездымное пламя взметнулись, переплелись в соблазнительное тело, облачённое в полупрозрачные одеяния паучьего шёлка. На поясе покачивалась свёрнутая в кольцо девятихвостая плеть, щедро украшенная шипами и лезвиями.

– Куда мне до тебя, мой маленький бессердечный солдат? Жаль, растрачиваешь себя впустую, герой древности, – она насмешливо поклонилась. – Где же твоё войско, дитя Ваэссира? Ах да, рассыпано прахом в песках Каэмит над руинами Таур-Дуат… А песком и прахом не особо-то покомандуешь, – хайту вдруг оказалась прямо перед ним, почти вплотную. Её голос сделался вкрадчивым, обволакивающим: – Всё может быть иначе, стоит тебе только пожелать…

Демонесса толкнула его обратно к ложу – в обманчиво хрупкой руке было достаточно силы – и почти сочувственно погладила между рогами, склоняясь над ним. Вырез платья, и без того не слишком многое скрывавшего, оказался прямо напротив его глаз. Цепь из неизвестного сплава и пустая оправа амулета, ощетинившаяся хищными шипами, качнулась перед ним и снова свернулась меж грудей хайту, словно затаившаяся змея. Напоминание о том, что́ должно вернуться на своё место.

Её ладонь скользнула по его щеке, опускаясь к плечу и ниже.

Он ненавидел себя за то, что, несмотря на все свои волю и выдержку, несмотря на бессчётные часы медитаций, не мог противиться животным инстинктам тела, которые пробуждали само её присутствие, запах, любой из выбранных ею обликов. Были хайту, жившие кошмарами, болезнями или ужасами войны. Но были те, кто порождал тайные желания плоти и питался ими, искажая сакральное знание Золотой Хэру-Хаэйат.

Разумом Алазаарос прекрасно понимал противоестественность вызываемой ею страсти, во всех отвратительных деталях помнил всё, что демонесса не раз проделывала с ним, стоило отпустить контроль и поддаться порыву лишь на мгновение. Но как ни сильны были ненависть и отвращение, сопротивляться он уже почти не мог.

И это создание желало возвыситься до богини… с его помощью.

– Что ты от меня скрываешь, мой несостоявшийся Император? – промурлыкала хайту, но в её глазах клубилась буря. – Кого ещё призвал себе на помощь и кем не боишься пожертвовать?

– Боишься, что твоя мнимая власть надо мной утекает из рук? Вижу, боишься, – процедил Алазаарос, с усилием отводя взгляд. – Твоим прихвостням не отыскать то, что не желает быть найденным. А когда я верну Сердце – вам лучше вспомнить молитвы всем известным Богам и выучить с десяток новых… ибо от меня вы не получите ни милосердия, ни быстрой смерти. И поверь, я сполна наслажусь каждым мгновением твоей агонии, которой не будет конца…

Плеть со свистом взметнулась, рассекая его плоть, взрезая кожу, разрывая мышцы. Алазаарос рассмеялся, принимая боль, наслаждаясь яростью хайту, свидетельствовавшей о её слабости как ничто иное.

Сны были рваными, беспокойными – чужая боль перемежалась собственным ужасом. Ищейки бежали по его следу неустанно, и даже самая безобидная тень могла оказаться одной из них.

От такой жизни устаёшь, даже когда понимаешь, что не смеешь ослабить бдительность. Минувшим вечером Хранитель позволил себе расслабиться – пропустил пару кружек в трактире, щедро заплатил смазливой девчонке, чтобы скрасила ночь. А ведь когда-то тратиться не приходилось – девки сами прыгали к нему в постель и вытворяли чудеса, лишь бы задержаться рядом подольше.

Он проснулся рывком, перекатился на бок, почуяв чужое присутствие рядом. Уже занёс было руку с отравленным кинжалом, с которым не расставался… Запоздало вспомнил, что девчонка так и не ушла – сопела рядом, ничего не подозревая. Как же он был глуп! Поразвлечься хотел, вспомнить старые добрые времена… А если это одна из них? Как в тот раз, когда всё покатилось к бесам…