Сердце демона

– Руки скрещены на груди, – проговорил он наконец. – Это поза не царицы даже… Императора.

– Владычица рэмеи и людей, – тихо отозвалась Эймер. – Раз её волю уважили, это не было просто данью тщеславию. Ох, сколько изменений, справедливости и истины ради, внести бы в летописи… – в её голосе звучали нотки мечтательности. – Даже жаль, что никому нельзя рассказать.

Аштирра осторожно коснулась тонких скрещённых рук, сама не зная, что желает обнаружить. Она отчётливо помнила те несколько мгновений в гробнице, когда казалось, словно Кадмейра сама потянулась ей навстречу сквозь эпохи. И сейчас отчаянно хотелось услышать хоть небольшую подсказку, но царица молчала, будто тоже замерла в напряжённом ожидании.

– Эймер, осмотри маску, – велел Раштау. – Возможно, там что-то есть. Знаки, подсказки, что угодно.

Пришло время снимать последние покровы, бережно, слой за слоем. Давно уже потускнели ароматы изысканных благовоний, и тело источало тот особый запах, смущавший всех, кому не доводилось иметь дело с забальзамированными останками. Запах этот Аштирра не смогла бы даже толком описать – то не была вонь разложения, характерная для обычных мертвецов. Для себя она определяла его такими ассоциациями, как «прах и песок», «ветхость и хрупкость», «истлевшая ткань», «старая смола», «окаменевшее дерево».

Артефакты мумии, спрятанные между погребальных пелён, Раштау и Аштирра бережно выкладывали поверх льняного покрывала, расстеленного на столе, с тем чтобы потом вернуть царице при перезахоронении.

– На первый взгляд ничего особенного не вижу, – чуть разочарованно проговорила Эймер, разглядывавшая маску.

– Изучим подробнее позже. Возможно, слой там не один. Или всё же… – жрец вздохнул, покрутив в руке острый обсидиановый нож, какими работали бальзамировщики.

Аштирра склонилась ближе к мумии, чьё лицо всё ещё оставалось закрытым. Хрупкие тёмные руки что-то удерживали, прижимая к груди. Раштау, конечно, тоже это заметил. Вместе они аккуратно начали высвобождать артефакт из мёртвых ладоней. В какой-то миг когтистые пальцы, унизанные целой россыпью колец, угрожающе заскрипели, вот-вот готовые надломиться. Аштирра затаила дыхание. Раштау замер, с ювелирной точностью поменял угол. Когда ему удалось чуть разжать хватку царицы, ничего не сломав, девушка ловко перехватила оберегаемое сокровище.

Это оказался небольшой, длиной с пол-ладони, объёмный иероглиф, отлитый из золота. Такие часто встречались в погребальных текстах.

– «Сердце», – озвучил Раштау, распрямляясь. – Средоточие чувств, воли и мыслей.

– То, что взвешивают на Весах Истины вместе с Пером Закона, – задумчиво добавила Аштирра. – Это и есть ключ? Ведь её собственное сердце должно быть сохранено внутри.

Некоторое время Раштау молча рассматривал тело Кадмейры. Остальные нерешительно приблизились, с интересом разглядывая царицу.

Жрец зашептал молитву на древнем наречии, обращённую к душе ушедшей и к тем, кто хранил и защищал её. В следующий миг он занёс нож и рассёк покровы на груди мумии, под скрещёнными предплечьями.

– Аши, подержи её руки вот здесь. А вы чего уставились? Можете отвернуться, – сухо велел Раштау, склоняясь над телом.

Уговаривать никого не пришлось – развернулись как по команде.

– Ты что, правда думаешь… – начала было девушка, поморщившись под шемагом.

Иссушенная временем плоть была более хрупкой, чем живая, и всё же Раштау понадобились другие его инструменты.

По верованиям рэмеи ещё с глубокой древности, нарушение целостности тела, освящённого ритуалами, было осквернением. Даже труд самих бальзамировщиков потому считался одновременно и почётным, и проклятым. Происходящее сейчас казалось Аштирре невероятным, кощунственным, хотя внутренне она и готовилась к этому. Доверяла отцу, знала, что тот будет, как всегда, точен и бережен, не сделает ничего лишнего.

Девушка невольно зажмурилась, и её руки, удерживавшие сухие, обёрнутые льняными лентами кисти Кадмейры, задрожали. Под пальцами она чувствовала древние кольца с рэмейской и амранской символикой. «Интересно, какие из них дарил Адраст?..»

Так странно было понимать, что она держит за руки легендарную царицу. Прикосновение сквозь вечность… Даже не верилось, что всё это происходит по-настоящему, с ней.

С отвратительным хрустом разошлась грудная клетка. Аштирра распахнула глаза, зачарованно глядя, как рука отца проникает сквозь надрез – на удивление небольшой – прямо в недра мёртвого тела. Брезгливость была Раштау давно уже не свойственна, как и положено всякому хорошему целителю.

«Раз уж тело – наш храм, оно может с тем же успехом служить и сокровищницей…»

В ладони отца лежал маленький свиток, перемотанный потускневшей золотой нитью. Ключ, который Кадмейра повелела сокрыть прямо у собственного сердца.

– Да-а, братец, теперь я ещё долго не решусь пожимать тебе руку, – протянул Фельдар, когда позже они снова собрались за общим столом.

– Как будто раньше тебя это останавливало, – невозмутимо пожал плечами Раштау.

– А твоих женщин это никогда не смущало, нет? – понизив голос, уточнил дворф.

Брэмстон поперхнулся травяным отваром. Тианера расхохоталась.