Сердце демона

– Нашли что обсуждать, – фыркнула Эймер. – Мне гораздо интереснее свиток, хотя времени на его расшифровку уйдёт немало. Но, может, ты хоть что-то уже можешь рассказать нам про стелу?

– Они связаны между собой. Сам шифр невозможно разгадать без свитка.

– И что там такого ценного, что за это готовы умирать?

Аштирра затаила дыхание. Раштау даже ей ничего не рассказывал – неужели теперь поделится хоть чем-то? Обычно он не любил обсуждать незаконченные дела.

Отец чуть улыбнулся.

– Власть или надежда – для кого как. Сила, которую многие желали бы получить в своё распоряжение.

Глава двадцать седьмая Золотая кровь

Раштау бережно восстановил целостность тела, насколько было возможно. Вместе с Аштиррой они нанесли на иссушенную временем плоть Кадмейры драгоценные благовонные масла и обернули царицу полосами тончайшего чистого льна. Все амулеты были тщательно вычищены и возвращены на места вместе с золотым «сердцем». Последней вернулась маска.

Они так и не заглянули в лицо Владычицы, и это казалось правильным. Не такой она хотела, чтобы помнили её. Сохранённые для вечности черты были не для чужих взглядов, даже не для взглядов посвящённых жрецов. И почтение в сердце Аштирры было сильнее любопытства. В конце концов, она была даже рада, что запомнит царицу такой, какой увидела на погребальной маске и саркофаге, – прекрасной, одухотворённой, защищённой благословениями Богов.

И лишь когда с подготовкой тела было покончено, к ним присоединились остальные. Вместе они сопроводили саркофаг Кадмейры в катакомбы под Обителью, где Раштау уже выбрал для неё почётное место среди своих предков.

Так одно из величайших открытий, за которое многие бы продались демонам с потрохами, осталось тайной для всего мира. Но желание Владычицы Кадмейры из рода Пталмеса было исполнено, и теперь она заслужила покой.

Последний общий ужин отдавал грустью – завтра Брэмстон, Эймер и Фельдар возвращались в Сияющий. Тианера тоже не собиралась задерживаться надолго – и у неё были кое-какие дела.

Аштирре всегда становилось печально и немного одиноко, когда после общих встреч все разъезжались. Почему-то сейчас было особенно тяжело расставаться – возможно, из-за Брэмстона. Но до её особенного праздника оставалось не так уж долго – не просто дня её воплощения, а Посвящения. И тогда будут новые прекрасные встречи и всё станет немного иначе… Как именно – она пока не могла до конца представить. Жрица не сомневалась, что на новом витке жизни её ждёт что-то чудесное. Соединиться со своей Силой уже само по себе было чудом, и ещё многое она предвкушала всем сердцем.

Но этим вечером можно было позволить себе немного погрустить.

Аусетаар накрыла серебристые пески самоцветным пологом. Каэмит, обманчиво безмятежная, простиралась насколько хватало глаз. Аштирра и Брэмстон сидели рядом на стене под чёрной статуей стража. Тихая ночь переливалась перезвоном струн лютни. И ведь совсем недавно они охотились на газелей, а потом менестрель рассказывал ей о путешествии в храм Золотой и пел под звёздами о Кадмейре. Но между той ночью и этой прошла словно целая вечность, столько всего успело произойти.

– Получается песня? – тихо спросила жрица.

– К твоему празднику точно закончу. – Брэмстон чуть улыбнулся, сыграв сложный перебор.

– До праздника ещё больше двух декад, – нахмурилась девушка.

– Так это ж разве долго? Хотя не скрою, я тоже очень жду. Но заранее не покажу, и не надо на меня так смотреть, – с тихим смехом он демонстративно отвернулся.

Аштирра придвинулась чуть ближе, положила голову ему на плечо.

– Ты, главное, приезжай.

– Можешь поверить, меня даже мёртвые стражи не остановят, – доверительно проговорил Брэмстон, и от таких его интонаций внутри разливалось тепло.

Жрица почувствовала, как он пропускает её волосы сквозь пальцы, деликатно, почти коснувшись основания рогов, что у рэмеи считалось слишком личным. Она была совсем не против и чуть подалась навстречу его касанию… но Брэмстон отнял руку, вместо этого обнял её за плечи. Чтобы скрыть неловкость, Аштирра сказала:

– Кстати о мёртвых стражах… Когда будем убирать шрамы, как ты хотел?

– Не будем, – мягко ответил он, качая головой. – Оставлю.

– Неужто передумал, или это Нера тебе рассказала про зубы? – улыбнулась жрица.

– Это память о том, как я успел спасти кого-то очень мне дорогого. Не та память, от которой я хотел бы избавиться, – Брэмстон говорил совершенно серьёзно, непривычно серьёзно для него, и девушка немного смутилась.

– А те, другие? – не удержалась Аштирра, не уверенная, что он пожелает отвечать.

– Тоже память, – вздохнул менестрель. – Но совсем иная. О шагах, которые больше никогда не стоит совершать. А что? Думаешь, – он бережно приподнял её лицо за подбородок, и его губы оказались вдруг очень близко, – меня это портит?

Вместо ответа она подалась вперёд, находя его губы своими.

– У тебя есть личный целитель, – прошептала Аштирра, едва отрываясь от поцелуя. – И теперь ты сможешь хранить на себе только ту память, которую пожелаешь сам.