Сердце феникса

Первое, что я осознаю, это боль. Ужасная пульсирующая боль, от которой гудят виски. Словно у меня в голове сидит неведомое существо и пытается проломить черепную коробку.

А потом доносятся голоса. Не сразу, но я их узнаю. Рядом со мной тихо переговариваются Эрионар и Садарн.

– Не понимаю, как это вышло. Она же изучала светлую магию не меньше, чем темную…

– Видимо, этого оказалось недостаточно.

– О чем вы, магистр?

Интересно, что здесь делает ректор светлой академии? И где это «здесь»?

– Изначально ваша виалле была рождена сидом и ни при каких обстоятельствах не смогла бы использовать темную силу. Но вспомните, она явилась в наш мир урнвагом, эльфом без магии, а затем Рилль’Аргван оставил на ней свою метку.

– Он бы не смог, если бы она не позволила ему это.

А это уже новый голос. Он мне тоже отлично знаком. Леоверен.

– Она сама приняла его тьму.

Надо же, и Гарвейн тут? Похоже, вокруг меня собрался целый консилиум. Даже обидно, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело не слушается.

Пытаюсь приоткрыть глаза и с тоской понимаю, что это мне не под силу. Пытаюсь издать хоть звук – тот же результат. Точнее, безрезультатно.

Остается только лежать бесполезной амебой и слушать, насколько позволяет пульсирующая боль в голове.

– Вы правы, нир Гарвейн. По какой-то причине бог войны избрал ее воплощением Антхарейн и передал свои силы.

– Я даже знаю эту причину, – рычит Эрионар, и я слышу хруст. Кажется, асур что-то сломал. – Он чувствует, что слабеет и теряет влияние. В нашем мире давно не было войн, уже полторы тысячи лет с тех пор, как погибли все сиды. Мелкие стычки не в счет. А он питается смертями и разрушениями. Массовыми смертями!

– Хотите сказать, что Разрушитель решил нарушить баланс? Но зачем ему это?

– Разве не очевидно? Боги готовятся покинуть наш мир, а напоследок взять от нас столько силы, сколько это возможно. А для Рилль’Аргвана лучший способ стать сильнее, это разжечь войну. Я только не понимаю, почему он выбрал Эль! Почему не кого-то другого!

Я ощущаю движение воздуха рядом с собой. И тепло. Интуиция подсказывает, что это Эрионар. Он опускается на колени рядом со мной и берет мою руку в свои ладони.

Моя рука кажется вялой, влажной и ледяной, а его – живой и горячей.

Из темноты и пустоты надо мной возникает его лицо. Нет, я вижу его не глазами, а внутренним зрением. И первое, что меня поражает, так это как сильно он осунулся. Эрионар выглядит подавленным и разбитым, только в глазах продолжает полыхать знакомый огонь.

– Может быть, потому что ее сердце все это время было наполнено горечью? – звучит женский голос.

Джанна! Она-то что здесь забыла? Пришла посочувствовать? Так я не нуждаюсь!

– Боюсь, она не единственная.

Даггерт! Да что происходит? Почему они все собрались вокруг меня?

– Что вы хотите сказать? – Эрионар сжимает мою руку сильнее, словно боится, что я ее выдерну.

Хотя я и пальцем пошевелить не могу. Но мне тоже любопытно, на что намекает темноэльфийский король.

– Силириен, – произносит Даггерт таким тоном, будто каждое слово причиняет ему неимоверную боль, – но она тоже была не первой. Я до сих пор не могу поверить, что это ее рук дело.

Чувствую напряжение, охватившее Эрионара.

– Объяснитесь.

– Нечего объяснять. Вы и так уже догадались. Сначала Карион, который планировал убить Повелителя прямо на брачном ложе. Потом моя дочь… Силириен бросила в Зал Суда Молот Разрушителя. Она была не в себе, когда делала это. Решила, что так сможет убрать с дороги соперницу в лице Эльсамин, но на самом деле целью Рилль’Аргвана были все, кто там находился. Так много асуров в одном месте… – Даггерт обрывает себя на полуслове.

– Так много силы… – договаривает за него Леоверен.

– Так много смертей, – заканчивает Эрионар.

Он издает тихий вздох, и я ощущаю прикосновение его губ к коже своей ладони. Странно, но в этот раз никаких пробегающих искр и молний. Возможно ли, что меня накачали лакмураном? Впрочем, это неважно. Тут такой разговор интересный идет, а я не могу принять в нем участия, даже обидно. И кто бы подумал, что принцесса Силириен…

– Вам известны причины, побудившие принцессу так поступить? – Леоверен озвучивает мои мысли.

Даггерт отвечает не сразу:

– Боюсь, что да. И вам, Повелитель Эрионар, это тоже отлично известно.

Асур замирает, щекоча мою ладонь горячим дыханием.

– Вы ведь знали? – в тоне Даггерта скользят усталые нотки. – Знали, что она влюблена в вас с самого детства?

– Да, – слышу беззвучный голос асура. – Она мне призналась. Но я отказал.

– Что вы сказали моей девочке?

Асур отрывается от моей ладони и произносит глухим тоном:

– Что мне не нужен никто, кроме Эль. И что эта детская влюбленность – наваждение, которое пройдет, когда она встретит своего эллевиана.

– Вы оттолкнули ее. А она, глупышка, решила, что в этом все дело. Нужно просто убрать помеху с дороги.

– И решила избавиться от соперницы сильнейшим магическим оружием? – рычит Леоверен. Судя по голосу, он очень зол. Не хотела бы я сейчас стоять у него на пути. – Капризная девчонка!

– Рилль’Аргван вложил ей в голову эти мысли, точно так же, как внушил Эльсамин жажду мести.