Сердце Малого Льва (СИ)

Льюис стоял перед дверью, его трясло. Он не мог зайти в дом, ему хотелось убежать в лес, но ноги подкашивались. Вдобавок ко всему он понял, что сейчас расплачется от обиды и бессильной злости. Сейчас он ненавидел всех Прыгунов, вместе взятых, даже божественного Леция, которым так восхищался, и который собирался использовать его в качестве приманки для собственного отца.

Идти было некуда. В полном отчаянии Льюис стоял у двери и дрожал, сжимая кулаки.

Доски пола заскрипели. На пороге появился понурый Ричард Оорл.

— Ты здесь? — сказал он хмуро.

— Здесь! — выкрикнул Льюис, но получилось хрипло, зубы застучали.

Полпред спустился с трех скрипучих ступенек, понимающе кивнул и обнял его. Так просто обнял, как будто всю жизнь это делал. Сердце оборвалось от неожиданности.

— Обидно, малыш, я знаю. Ты пойми, никому нет дела до твоей боли, у всех своя.

— Я понимаю, — сцепив зубы, чтобы не разрыдаться, проговорил Льюис.

Он ясно ощутил себя брошенным щенком, который ищет, в кого бы уткнуться, к кому бы прижаться. Он знал, что потом будет стыдиться своей слабости, но ничего поделать с собой не мог. Он вцепился в Ричарда Оорла.

* * *

По стеклу барабанил мокрый снег с дождем. За окном были то ли сумерки, то ли раннее утро. Герц потянулся и взглянул на часы. Те беспощадно показали, что он провалялся двое суток.

Осознание действительности приходило постепенно и неумолимо. С досады сразу захотелось зарыться в одеяло с головой, но вряд ли это помогло бы. Эдгар по его милости стоял, застыв в безвременье, на Тритае. Фальг прирезал Проконсула… а сам он вдобавок ко всему, кажется, проспал эксперимент.

Оправданий для себя Герц найти не мог, поэтому решил срочно чего-нибудь выпить, чтоб не так тошнило от себя самого. Бар был пуст, холодильник тоже, вокруг валялись только пустые бутылки. Ругнувшись он схватил пульт, чтобы позвонить в ближайший ресторан, но связи почему-то не было. На улице тоже стояла подозрительная тишина.

Как был, в одних трусах, он выскочил на балкончик, выходящий на проспект Первопроходчиков. Никого распугать своим видом ему не удалось. Улица была пуста.

Монокары стояли посреди дороги неподвижно, рекламы не горели.

— Может, я всё еще сплю? — подумал он, — угораздило же меня выкурить эту гадость под стакан спирта!.. а может, я вырубил подстанцию с перепою? Обесточил полгорода…

Скоро он убедился, что никакой связи нет, даже ручной переговорник не отвечал. Ничего не понимая, он снова бросился к окну. По улице шли какие-то странные люди в одежде из шкур, громко переговариваясь на неизвестном языке и хохоча. В руках у них были желтые трубки, ненавистные трубки, одна из которых остановила Эдгара!

Герц осел на пол. Он ничего не понимал. Почему эти ублюдки здесь? Почему их пустили на Пьеллу? Почему не взорвали их корабли еще на подходе? И куда, черт возьми, смотрят Прыгуны? Почему они позволяют им это?!

Сначала у него возникло желание вмазать по этим дикарям голубой плазмой… но впервые в жизни он наконец задумался. Что-то случилось. Он не знал еще, что, но если бы хоть один Прыгун был жив, эти твари не посмели бы высадиться на планету и так нагло разгуливать по улицам столицы!

— Неужели они все стоят подобно Эдгару! — с ужасом подумал Герц, — нет, не может быть!

Его желтые волосы встали дыбом. По коже пробежал озноб. Всё и так было гнусно, а в такой реальности жить и вовсе не хотелось. Пока он безуспешно искал по всем комнатам свою одежду, ему пришла в голову еще одна странная мысль: почему это о нем все забыли?

Он жив-здоров и полон злости, может полгорода взорвать одним махом, а его никто не боится!

Так и не найдя своего парика и красных штанов, Герц заметил на стуле костюм Льюиса.

Только тут он припомнил, что звонил ему ночью и просил прилететь. Тот, кажется, прилетел, но это было уже смутно… Если чистюля-Ангелочек ушел в его шмотках, значит. он отправился вместо него? Вот это номер!

Герц умылся, побрил свою рыжую щетину на щеках, гладко причесал короткие волосы и уставился в свое беззащитно открытое лицо. Это было безумно трудно — быть вот таким, как есть, не прятаться за белила, тушь, синяки и помаду, не скрываться за космами разноцветных париков, не вызывать у всех привычный шок своим видом, а оставаться самым обыкновенным хорошим, скучным мальчиком.

От этого хорошего мальчика он всю жизнь убегал, он был несносен, этот голубоглазый птенчик с детским румянцем на щеках, но именно таким наследника престола никто никогда и не видел. И уж тем более никто бы не узнал! Ему не нужно было прятаться, ему нужно было только отмыться.

Он со вздохом надел черные джинсы Льюиса, его белую водолазку, его белые носки, его скучные ботинки без всяких наворотов и заклепок, его жилетку в невыносимо-однообразную клеточку. От этой конторщины не спас бы, пожалуй, даже зеленый парик.

— Привет, — усмехнулся он, глядя на себя в зеркало, — Аггерцед Арктур Индендра.

Для начала надо было хоть что-то разузнать и не засветиться при этом. Герц не рискнул прыгать сразу во дворец, а предпочел больницу. Он еще надеялся, что ничего страшного не случилось, и всё как-то объяснится.