Сердце Малого Льва (СИ)

Странная она была женщина, эта Кантина. Сначала шокировала, но в чем-то, конечно, была права.

— Вообще-то ты меня спасла, — вспомнила Ингерда, — а я тебе еще спасибо не сказала.

— Ну так скажи, — лисвийка улыбнулась, — может, я и твоего сына спасу.

Она была дико, неправильно, не по-земному красива. Черные глаза блестели, а в них плясали еще более черные змеиные зрачки.

— Спасибо тебе, — тоже улыбнулась Ингерда, — и за траву тоже.

Расстались они мирно. Потом служанка Гетрея принесла обед и сообщила последние дворцовые новости: охрана ходит уже сонная, многих тошнит; Улпард опять принимал с утра послов, и чуть не упал в обморок от марагов; вчера он выгнал свою невесту с заседания, и она очень разозлилась; Рой привез для Зелы цветы и наряды, но она ничему не рада; Кантина отказалась от своих детей, и их забрали лисвисы из посольства; она соблазнила Доронга в малахитовом зале; на складе кончаются продукты; Герц договорился с вампирами в «Корке апельсина»; аппиры Роя заняты поисками Льюиса, но того нигде нет; ночевал Рой снова у Оливии…

— Ничего-то от вас не скроешь, — усмехнулась Ингерда.

— Конечно, — кивнула Гетрея, — нам так велено.

— А как там Миранда с Анастеллой?

— Они так и заперты в вашей гостиной, госпожа. Рой еще не решил, что с ними делать.

Он ненавидит господина Кера, но женщины — это его слабость. Он не может их убить.

— Так у этого мерзавца еще и слабости есть?

— Он сам говорил, что не убивает красивых женщин.

— Он еще и пижон, — с презрением сказала Ингерда, — спит с Оливией, соблазняет Зелу, а про запас держит жену и дочь Кера. Не зря Азол свернул ему башку в прошлый раз!

Служанка улыбнулась.

— Когда господин Кера вернется, он свернет ее снова.

— Вернется? — Ингерда вздохнула, — ты в этом уверена?

— Все слуги в это верят, — заявила Гетрея, — Прыгуны всегда возвращаются.

Как бы хотелось в это верить так же просто и наивно, как эти аппиры!

— Говорят, что скоро вернется господин Эдгар, — добавила девушка.

— Возможно, — вздохнула Ингерда, — только вы поменьше об этом болтайте.

— Хорошо, — с хитрой улыбкой потупилась служанка.

Глупое было распоряжение и бесполезное. Аппирские слуги были просто созданы для интриг и сплетен. У них были свои понятия о приличиях, созданные веками выживания и полной зависимости от хозяина. Сердиться на них за это не имело смысла.

Девушка ушла, унося почти не съеденный обед. Аппетита никакого не было. Болела рана, болела голова, болела душа, и всё это затмевалось нескончаемой тревогой. Трудно было лежать. Ходить из угла в угол было бы проще.

Через час заявился Улпард. Он был с переводчиком, хмур, космат, одет как всегда нелепо.

Смесь из шеорско-аппирских одежд делала его похожим на шута. Впрочем, шутить он не собирался.

— Как твоя рана? — спросил он, подходя совсем близко.

Ингерда уже освоила с Герцем в больнице их язык, переводчик ей был не нужен, но с ним было как-то безопаснее.

— Господин спрашивает о твоем самочувствии, — сказал маленький уродец.

— Скажи ему, что мне плохо. Что я потеряла много крови и не могу пошевелиться.

— Господин спрашивает, что тебе нужно, — повторял за своим хозяином аппир.

«Мужа», — подумала она с горечью, — «и сына, и отца, и брата!»

— Передай своему господину, что мне ничего не нужно.

Улпард хмуро выслушал ответ.

— Скажи ей, — посмотрел он на своего переводчика, — что я не видел женщины прекрасней… впрочем, нет. Пока ничего не говори.

— А как же ваша невеста, господин?

— Невеста подождет.

Они вышли так же неожиданно, как вошли. Ингерде стало совсем мерзко после этих слов и даже жаль несчастную девушку, которая набросилась на нее с ножом. Похоже, Улпард, как павиан, любил всё яркое и необычное. Ему понравилась не сама пленная королева, а ее мерцающий, сияющий наряд и ее рыжие волосы. Он затащил свою дикарку на другую планету и тут же отвлекся на что-то более эффектное.

Глаза закрывались. Ингерда и в самом деле потеряла много крови и от слабости хотела спать. Ни об Улпарде, ни о его злосчастной невесте думать не хотелось. Хотелось обо всем забыть и побыть с Лецием.

Они часто ссорились в последнее время. Обычно из-за Герца, а потом и из-за Эдгара.

Она всю жизнь была вздорной и капризной, он тоже привык командовать и всё делать по- своему. Они не умели жить без ссор и скандалов, как тетя Флора с Консом или Азол с Мирандой. Ей всё время хотелось на него обидеться, и она находила за что.

Как это казалось теперь глупо — разругаться и разбежаться по разным спальням только из- за того, что Герца не приняли в Директорию или потому что Эдгар женился на лисвийке!

А иногда она ревновала его к Зеле, особенно после той дурацкой пьесы, где та играла неприступную царицу Росандру. Все мужчины тогда посходили с ума, и ее примерный муж в том числе. Это было так досадно, что Ингерда потом ночью устроила ему скандал. Заявила, что он не ее сейчас обнимает, а свою ненаглядную Ла Кси.

До чего же всё это казалось теперь нелепым! И до чего же все женщины одинаковы в своей глупости — хотят быть абсолютно, непоколебимо, до последней капельки единственными!