Сердце Малого Льва (СИ)

— Я думал, что скоро вернусь, — виновато пожал он плечами, — так уж вышло…

Руэрто посмотрел на него и понимающе кивнул.

— Быстро же ты забыл Анастеллу.

Сердце дрогнуло. Этот тип еще смел ему указывать!

— Вы тоже, — нахмурился Льюис.

Нрис не ответил, только усмехнулся. Они молча дошли до костра. Думать про Анастеллу было больно, лучше было вспоминать Млаю и ее горячие губы.

— В чем дело, Лью? — строго взглянул на него Леций, — куда тебя занесло?

Льюису не хотелось рассказывать ни про стог, ни про то, что там было. Он потупился.

— Я был недалеко.

— Где?

Руэрто молча присел к огню. Не выдал.

— Бродил по деревне, — сказал Льюис, — нельзя же всё время сидеть.

— Тоже верно, — согласился Леций, — завтра пойдешь с нами на охоту.

— На охоту?!

— Ну да.

— Здорово! Я пойду!

Льюис принялся радостно хлебать суп, и только потом понял, что после бессонной ночи в стогу из него вряд ли получится хороший охотник. Впрочем, молодость жадна! Ему хотелось сразу и того, и этого. И любви, и охоты, и дружбы с Прыгунами, и игр с молодыми ребятами-львами, и ягод в дальнем лесу, и постройки нового дома… ему хотелось жить!

— А кто поедет завтра в дозор? — спросил Азол Кера, — я тоже собираюсь на охоту.

— Могу я, — пожал плечом Руэрто, — сколько можно торчать на этой вышке!

— Я бы тоже поохотился, — признался Ольгерд, — надоело топором махать. Но кто тогда останется с Рицией?

— Я останусь, — сказал Ричард, — всё равно нога побаливает. Так что иди.

Льюису тут же захотелось остаться, побыть с Ричардом и послушать его рассказы, но в лес с Лецием и Ольгердом тоже тянуло. Он просто разрывался от желания быть везде и со всеми.

— А когда будем строить дом? — спросил он с энтузиазмом.

— Какой дом? — уставились на него Прыгуны.

— Один большой на всех, — сказал он.

— Лучше много маленьких, — пошутил Руэрто, — мне Кера своим храпом уже надоел.

— А ты вообще во сне разговариваешь, — ответил ему Азол в том же духе, — и несешь одну пошлятину.

— А ты не подслушивай.

— А ты не толкайся!

— А ты не клади на меня свои тяжелые ручищи!

— А ты не путай меня со своими служанками.

— Да уж тебя спутаешь!

Все долго хохотали, доедая остывающий ужин. Потом пили чай. Дом решили построить до зимы, если ничего не изменится. Льюису было так хорошо и спокойно в этой сказке, что просто не верилось, что что-то может случиться. В небе высыпали звезды, от костра сладко пахло дымом, Конс и Леций рассказывали про какую-то далекую планету с Сияющей рощей, которую никто не может найти, а Ольгерд обнял его за плечи, и от этого стало совсем тепло и безопасно.

— А вы много планет видели? — спросил Льюис.

— Не особенно, — сказал Оорл, — белые тигры — не такие уж классные Прыгуны.

— А какая самая красивая?

Ольгерд нагнулся и посмотрел на него с улыбкой.

— Земля.

— Земля?

— Конечно. Ничего нет прекраснее.

— Почему же вы живете на Пьелле?

— А черт его знает. у меня всегда так — хочу одно, а делаю другое.

— А я тоже. Я хотел быть звездным капитаном. Как вы… Но дядя Рой убедил меня поступить в университет. А я ничего не понимаю в этой волновой физике!

— Попадись мне твой дядя Рой…

— А Риция скоро очнется? — смущенно спросил Льюис, он всё еще чувствовал вину за своего отца и Оливию.

Оорл только крепче обнял его.

— Скоро. Уже скоро, малыш. Всё будет хорошо.

Льюис и так в этом не сомневался. Разве могло быть плохо, когда рядом такие мужчины и такие женщины? Его ждала ночь в стогу с прекрасной девушкой, а потом охота с золотыми львами. Это было замечательно.

— А помните этого… восьмилапого? Тави-тави?

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

* * *

— Что с твоей ногой? — спросила Элгира, присаживаясь к Ричарду на лавочку под окном, — ты и раньше прихрамывал, но я не пойму, в чем дело.

— Материнские укусы лечению не поддаются, — усмехнулся он.

— Как материнские?

— Однажды сцепился с матерью. А она у меня белая тигрица.

Вдова только покачала головой.

— Бедный мальчик… какая тебе досталась матушка.

— Знаешь, — Ричард нахмурился, — меня уже сто двадцать лет никто мальчиком не называл.

Не припомню что-то.

— Не сердись, — улыбнулась она, — я все-таки старше тебя, даже старше твоей матери. Для меня все мужчины как дети.

— Да?

— Конечно. Женщина — первична. Мужчина всегда ее ребенок.

— Я никогда не был ребенком, — подумав сказал он, — не пришлось как-то. В этом мы похожи с Лецием и Консом.

— Я заметила.

— Отца я не помню. От такой женщины, как моя матушка Илга, он сбежал почти сразу, причем, далеко. Куда-то в созвездие Дракона. Она почему-то решила, что это я тому причиной и возненавидела меня на всю оставшуюся жизнь. Всё детство я провел в лагерях, интернатах и санаториях, подальше от дома и от нее. У меня казарменное воспитание, Элги.

Вдова ласково погладила его руку.

— Наверно, это была единственная женщина, которая тебя не любила.

— Да нет, — вздохнул он, — есть еще одна.

— Тебя это мучает до сих пор?

— Уже меньше. Она слишком далеко, — Ричард посмотрел на Элгиру и обнял ее за худенькие плечи, — а ты рядом.