Сердце Малого Льва (СИ)

— А как же Руэрто? — спросил он севшим голосом, — ты же его любишь?

— Его нельзя любить, — ответила Анастелла убежденно, но с таким чувством, что всё стало понятно, — я его скорее ненавижу! Для него существует только одна женщина — его мать, остальные для него просто игрушки. По-настоящему он любит только ее, эту злодейку!

Представляешь? Во всех видах любит: и живую, и мертвую… он и в общежитие к ней приходил… а сегодня всю ночь над ней просидел как привязанный. Как так можно?! Она же чудовище!

— Когда-то тебе нравилась эта легенда, — вспомнил Льюис.

Когда-то она водила его по кладбищу и увлеченно, как экскурсовод, рассказывала про тетю Сию и ее несчастную любовь к Ольгерду Оорлу, про убийства и отрубленную голову.

— Да, — покраснела Анастелла, — я была такой наивной! Даже хотела подражать ей: всю мастерскую твоими портретами увешала… Глупо, да? Никому нельзя подражать, Лью! Тем более таким чудовищам. Надо свою жизнь прожить, не выдуманную.

— Конечно, — согласился он, — хватит сказок. И страшных, и прекрасных.

* * *

Риция прошла по гостиной из угла в угол, взяла книжку с полки, покрутила ее в руках, куснула и бросила на пол. Она вела себя, как маленький ребенок, изучающий этот мир.

— Найми сиделку, — сказала Анзанта чуть раздраженно, — или отдай ее в больницу. Что ты как привязанный к ней?

Ольгерд положил книжку на место.

— Она редко встает. Чаще просто лежит.

— И что?

— Ничего! — тоже сорвался он, — чужих она боится. Какие сиделки? Какая больница?!

— Извини, но это просто тень от твоей Риции. Это ее тело, сообщество плотноматериальных клеток. Ты что, собираешься всю жизнь с этим сообществом так и просидеть?

— Это моя жена, — сказал он сухо.

— Это давно уже не твоя жена, — вздохнула Анзанта, — впрочем, как и я…

Она стояла возле двери, собираясь уходить от него. За спиной Риция опять что-то уронила. Ольгерд вздрогнул как от удара и в этот момент почувствовал всю безнадежность своего одиночества. Зела умирала, Анзанта отправлялась к себе на небеса, а от Риции осталось только тело, беспокойное и беспомощное.

— Ты уж постарайся, чтобы Сия больше не вернулась, — сказал он хмуро.

— Это я тебе обещаю, — кивнула Анзанта, — больше она ничего тебе не сделает.

Ольгерд горько усмехнулся.

— Да куда уж больше? Ничего не осталось.

Они встретились с отцом рано утром в больнице. Он забирал Рицию домой, а Ричард говорил с Кондором. Тут его и застала эта новость: Зела умирает, прекрасная, неповторимая Зела, которую он нашел на этой планете и любил бы всю жизнь, если б она тогда выбрала его. Она всегда была особым существом для него, глубоко запрятанным кусочком боли в его сердце. До сих пор ему иногда казалось какой-то невероятной ошибкой, что она предпочла отца.

Потерять же ее вслед за Рицией было совсем невыносимо. А теперь уходила и Анзанта.

— Женщины всегда будут любить тебя, Ол. Ты еще найдешь свое счастье… если, конечно, не посвятишь свою жизнь этому телу.

— Это моя жена, — повторил он хмуро.

— Как знаешь, — вздохнула она, — я еще вот что хотела сказать… насчет Льюиса.

— Что насчет Льюиса?

— Понимаешь, у матрикатов не бывает потомства. Грэфу он точно не сын. Может, твой?

— Не мой, — покачал головой Ольгерд, — к сожалению. Ты же знаешь, я верный муж.

Она это знала. Он не смог даже поцеловать ее, пока Риция что-то роняла в другой комнате.

— Что ж, прощай, верный муж, — усмехнулась она.

— До встречи, — ответил он.

Риция ползала на четвереньках по грязному ковру. Он за руку отвел ее на кухню и попытался напоить чаем. Аппетита у жены явно не было. Она крутила головой и расплескала весь бокал по скатерти. Потом заплакала.

— Успокойся, — с жалостью сказал он, выпустил ее из-за стола, утер слезы полотенцем, — не надо плакать, детка. Иди играй…

Надо было как-то переделать квартиру, чтобы ей удобно было здесь жить. Он сидел на диване, бессильно уронив руки, и прикидывал, где сделать детскую с матрасами, качелями и яркими игрушками, чтобы Риция хоть ненадолго могла оставаться там одна. Она так страдала, что у нее нет своих детей! А теперь сама превратилась в ребенка.

Потихоньку жена добралась в спальню и что-то там разбила. Он даже смотреть не стал.

За окном был серый день, дуплоги, наверно, уже сдались, отец отправился на Наолу, а Герц — за Эдгаром, а он сидел тут один, без всякой связи и информации и не мог никуда отлучиться. Тоска была полная…

Потом в дверь осторожно постучали. Он удивился, кто бы это мог быть такой робкий?

Встал, доплелся до двери, за спиной в это время опять что-то разбилось.

Но пороге стоял Льюис, он, как всегда, смущенно улыбался.

— Я проведать Рицию. Можно?

— Конечно.

Юный принц прошел в гостиную. Леций приодел его в роскошный белый термостат и сапоги. Везде успел, правитель! Отхватил такого парня… Ольгерд сам привязался к мальчишке, но что он мог ему предложить? Свою скромную квартиру и больную жену в придачу?

— Вот, — Льюис выложил из рюкзачка на стол консервные банки и пару бутылок, — у вас же, наверно, пусто?

— Да она ничего не ест, — с досадой сказал Ольгерд.

— А вы?

— Я?

Про себя он как-то забыл.