Сердце Малого Льва (СИ)

— А где же Эдгар? — спросила Зела, с трудом преодолевая лестницу.

— Он с детьми прощается с Кантиной.

— Он очень расстроился?

— Он вообще очень изменился. Там ведь ничего хорошего, в этом безвременье!

— Бедный мальчик.

Они с Ингердой никак не могли его поделить. Но потом появился Герц, и надобность в этом отпала. С младшим сыном было столько проблем, что ни о чем другом бедная мамаша и подумать не успевала.

В гостиной Зела добрела до кресла и долго приходила в себя после такого путешествия.

Странно, но уже за сутки она привыкла к своей слабости и разбитости, и даже перестала удивляться, замечая иссохшуюся кожу рук.

— Папа, я была у Ольгерда, — сказала Ингерда, — представляешь, Льюис там, он живет у него!

— Как у него, почему? — изумился Ричард.

Зела уже слышала от мужа, что у них есть еще один внук, это было замечательно, но, поскольку она уже не могла задержаться в этой жизни, ее эта новость почти не коснулась.

Она уже ничего не могла дать этому милому мальчику.

— Невероятно, па… но, по-моему, просто голос крови. Они оба ничего не знают.

— Ты уверена?

— Вполне.

— Чтобы наш Ольгерд кого-то к себе пустил?

— Да! Наш Ольгерд — не Леций! Но я сама видела, своими глазами. Хотела даже сказать всё, но язык не повернулся. Оказывается, это так трудно, папа.

— Да они и сами скоро всё поймут. Без нас с тобой.

В коридоре послышались шаги. Зела с волнением посмотрела на дверь. Эдгар зашел вместе со своими лисвисятами. Они все были разноцветные, и это выглядело очень забавно.

Высокий, бледно-зеленый Антик с длинными белыми кудрями был похож на поэтичное привидение. Коренастый, совершенно черный Фальг с ножом за поясом напоминал маленького разбойника. А крохотная ящерка Аола была цвета спелого огурца и совершенно очаровательна.

Сам Эдгар был очень бледен, плечи его как-то ссутулились, руки обвисли, виски поседели. Ингерда сказала правду: его трудно было узнать. Он взглянул на нее, молча подошел, сел в ногах и положил ей голову на колени. А что было говорить? Жалеть друг друга?

Зела сняла перчатку и гладила его черные с сединой волосы. Ричард тоже присел рядом на ковер. Это было поразительно — внук выглядел старше деда. Она уже ничего не понимала в этой жизни! Всё переворачивалось с ног на голову: мертвые воскресали, живые умирали, враги выручали, друзья предавали, молодость и старость менялись местами… волшебно это было или ужасно, она не знала. Всё мерцало как в мозаике, такой же разноцветной, как эти лисвийские дети…

Она не заметила, как в комнату вошел Герц, за ним Леций с Ольгердом. Все сели у нее в ногах.

— Что же вам сказать? — улыбнулась она, — я поняла, что никогда не нужно отчаиваться. И в тот момент, когда уже кажется, что всё, что конец, что хуже не бывает… именно в тот момент начинается что-то новое и прекрасное. Надо только уметь терпеть. И любить. Я всех вас очень люблю.

8

Она простилась со всеми, и была совершенно спокойна. Яркое летнее солнце освещало знакомый номер-грот, запах морского прибоя врывался в его распахнутые окна, будоража старые воспоминания. Конечно, в прошлое вернуться было невозможно, на пляже и в кафе их принимали за старушку с внуком или правнуком, и силы были не те, чтобы без устали плавать, гулять и лазить по горам, но она была счастлива.

Ей достаточно было только бросить взгляд на какой-нибудь знакомый уголок, и всё отзывалось в душе щемящей радостью. Это было с ней! Она была здесь, молодая и прекрасная, полная сил, желаний и надежд, и Ричард любил ее! Этого уже не отнимешь, это ее, навеки ее, это вписано в историю вселенной!

Вставать было уже трудно. Зела вдруг почувствовала, что каменеет тело, становится совсем чужим и непослушным. Жара уже не могла его согреть. Она поняла, что это то самое.

Пришло.

Ричарда как назло не было, он куда-то пропал с самого утра, хотя и обещал не оставлять ее ни на минуту. Она очень боялась умереть без него, не сжимая его руки. С усилием она дотянулась до браслета, непослушными пальцами нашла его номер.

— Рик, где ты? — прошептала она, — скорей, прошу тебя…

— Сейчас буду, — спокойно отозвался он, — потерпи одну минуту.

Зела закрыла глаза, яркое солнце уже не радовало, а мешало. Ей показалось, что эта минута растянулась в вечность. И за эту вечность она вспомнила всё.

Он смотрел на фреску, она смотрела на него. Тогда она его еще не любила, а просто придумала. Придумала героя-эрха и целых двадцать лет жила этой несбыточной мечтой. А может, она уже тогда почувствовала, что этот капитан — ее судьба?

Потом она в жутком страхе и стыде прилетела на прекрасную планету прекрасных людей и вдруг увидела его! Увидела и поняла, что уже ни секунды его отсутствия не вынесет. Боже, как она его изводила этим! Бедный Ричард, он всё время брал ее с собой, терпел ее упрямство и молчание, ее страх, ее капризы, ее истерики! Она была уверена, что полюбить он ее не сможет, но ведь полюбил же.