Сердце Малого Льва (СИ)

Ей было странно, что он так быстро смирился с ее смертью, хотя… этому надо было только порадоваться. Что толку, если б он мучился и изводил себя в поисках выхода, которого нет? Они счастливо прожили эти пять дней в Дельфиньем Острове, разве не этого она хотела?

Ричард возник посреди спальни с охапкой белых роз.

— Зелочка, ты как? Что с тобой?

— Тело каменеет, — призналась она, — я его почти не чувствую. Наверно, это конец, Рик.

— Ты, главное, ничего не бойся, — спокойно сказал он, — смерти нет.

— Для вас нет, — вздохнула она, — а я — неизвестно кто.

— Почему же неизвестно? Я черный тигр. А ты — моя вторая половина. Нас ничто разлучить не может.

Ричард высыпал все цветы на кровать.

— О чем ты? — изумилась она.

— Сейчас мы с Ольгердом были в Совете по Контактам. Я передал ему все дела. Теперь он будет полпредом на Пьелле.

— А ты?

— А я свои дела в плотном мире закончил.

— Рик! — ужаснулась Зела, — ты что, с ума сошел?!

— Почему?

— Посмотри на себя! Посмотри! Тебе еще жить да жить!

— Зачем? — пронзительно взглянул он.

Она вцепилась деревенеющими пальцами в его руку.

— А зачем тебе умирать? Нас ведь всё равно с тобой разбросает по разным мирам! И никто не знает, когда мы еще встретимся!

— Так же как никто не знает, на что способен, — серьезно сказал Ричард, он ласково погладил ее волосы, — я готов рискнуть.

Они смотрели друг другу в глаза. Долгие споры были ни к чему. А она еще удивлялась, что он так быстро смирился! Это он-то, Ричард Оорл! А он просто принял решение.

— Тогда я тоже готова рискнуть, — прошептала Зела.

Солнце было яркое, пахло розами и морским прибоем, шум волн долетал в раскрытое окно. Она слышала, как муж позвонил Ольгерду и спокойно сообщил ему, когда прилетать.

Потом принес два стакана с водой и две красные капсулы.

— Смерти нет, — сказал он, — но боль, к сожалению, есть. Мы должны это вытерпеть, родная. Ты ведь умеешь терпеть?

У нее сил на ответ уже не было, она только кивнула. Терпеть так терпеть. Всё когда- нибудь кончается: и солнечное утро, и мучительная боль. Главное, что Ричард был рядом, она держала его за руку. А чтобы заслужить его и дальше, нужно было пройти через что-то ужасное.

Он приподнял ее от подушки, поднес стакан к губам.

— Ты только всё время держись за меня, хорошо? Что бы ни случилось, держись.

— Я люблю тебя, — шепнула она.

Они проглотили капсулы одновременно. Он огляделся, лег рядом и крепко ее обнял.

Потом стало тихо и темно, как будто на окна повесили черные шторы. Невидимая уже комната закачалась.

Тело перестало мешать своей тяжестью и неподвижностью. Оно осталось где-то внизу.

Зеле показалось, что она — просто мысль, и существует отдельно от всего. Потом она ощутила себя каким-то сгустком без рук и ног, без определенной формы, но с совершенно другими характеристиками: теплотой, плотностью, напряженностью. Цвет ее был золотисто-белый.

Рядом она увидела другой сгусток, ярко-сиреневый, и поняла, что это Ричард. Они слились как два облака в одно, от этого стало горячо.

Потом был поток, уносящий их в неведомые измерения. Она уже не боялась потеряться, настолько они превратились в одно целое. Это было блаженство — ощущать Ричарда каждым своим атомом, каждым мельчайшим кирпичиком, из которого состоит материя. Это целое летело и летело, потом покачивалось в нежном сиреневом пространстве, купаясь в лучах неведомых энергий.

Иногда ей казалось, что она видит его лицо, Ричард как будто проступал из облака и снова растворялся. Руки его держали ее крепко…

Потом, как и всё на свете, это блаженство кончилось. Едва убаюкав их, поток усилился, скорость стала немыслимой, сиреневый свет сменился полной чернотой. И где-то в этой жуткой черноте они и оказались на распутье.

Их облако распалось. Зела поняла, что она уже отдельное существо, у нее есть руки, ноги и голова, и она не может быть частью Ричарда. Их разрывало как будто сильным течением и ветром. Потом ветер превратился в бурю.

— Вот теперь держись, — прокричал Ричард, сцепив руки у нее за спиной.

Она вдруг панически испугалась, что это конец. Сила потока ужаснула ее, неумолимость высших законов стала вдруг совершенно очевидна. На что они надеялись, глупцы! Песчинки!

Букашки!

— Ри-ик! — визгнула она.

— Терпи! — рявкнул он.

Больно стало не сразу. Боль как будто постепенно накапливалась вместе с их упрямством.

Вообще это состояние даже болью назвать было нельзя, это была какая-то невыносимость.

Ее силы давно уже кончились, она только терпела и молила Создателя сжалиться над ними, терпела и ждала. Ричард же упорно стискивал ее безвольное тело. В какой-то момент ее терпение кончилось, она подумала, что любой конец лучше, чем это бесконечное мучение.

Она сдалась, и именно тогда стала выскальзывать из его рук.

Жуткая чернота куда-то тянула ее за ноги, как будто гигантский спрут обвил ее своими присосками. Ричард был еще рядом, но теперь было ясно, что это уже последние мгновения.