Сердце Малого Льва (СИ)

— Не болтай, Мелоски. Это вы, старухи, всё выдумали из зависти. Интересно, что вы все будете делать без Эдевы?

— Ты еще молода и глупа, — вздохнула старуха и принялась деловито переворачивать лепешки.

Она была черной девой. Норки впервые посмотрела на нее внимательно, вспомнив слова брата, что такая же участь, возможно, предстоит и ей. А вдруг она не дождется своего царя? И ее волосы так и останутся черными, а это так некрасиво при старом лице! Ни один достойный воин-охотник уже не посмотрит на нее, потому что подрастают молодые девушки, она не узнает блаженства любви, у нее никогда не будет дочерей и сыновей, она превратится в ворчливую, завистливую старуху, и все, даже дети, всю жизнь будут насмехаться над ней!

— Мелоски, — спросила она, подсаживаясь к костру, — а ты была красива?

— Еще бы — усмехнулась старуха, — но не в красоте счастье, детка.

— Как не в красоте?

Старуха взглянула на нее выцветшими глазами, в которых плясали языки огня.

— Ты слишком хороша, Норки. Тебе трудно это понять.

— Почему. я могу понять. Ты ждала достойного, а он не пришел. Так?

— Нет. При чем здесь достоинство… просто я любила одного воин-охотника, только его.

Вот и всё.

— А что же он? Не захотел отдать тебе свой пояс?

— Не смог.

— Как это не смог?!

Мелоски вздохнула и сняла лепешки с огня. Девчушки принялись укладывать их в корзину.

— Боги призвали его. Он стал Великим Шаманом.

Норки вдруг почувствовала, как озябли руки. Она протянула их к огню. Ее ладони были маленькими, а пальцы изящными. Совсем были неудачные руки для воин-охотницы. Правда, всё остальное у нее было как надо: высокий рост, широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра, длинные ноги, крепкие белые зубы. Стреляла она метко и копье метала далеко.

— Ты слишком красива, — сказала старуха, — и потому слишком горда. Знаешь, что случается с такими девушками? Они отвергают всех достойных воин-охотников, а потом вынуждены отдаваться самым ничтожным и трусливым мужчинам, лишь бы не остаться черной девой.

— Со мной такого не случится, — уверенно заявила Норки.

— Ох, смотри…

Она поднялась в свою дуплину. Выдолбили ее когда-то отец с братом, но дерево было тонкое, хоть и прочное, места в нем было очень мало. Когда мать умерла, Норки взяла к себе жить подругу Эдеву. Вдвоем они кое-как умещались.

На полу лежали шкуры. Мебели не было. Их скудное добро и оружие размещалось на выдолбленной по всему периметру полке-желобе. Огня внутри дуплины обычно не зажигали, слишком опасно это было, но все древесные жители неплохо видели в темноте. Норки расстегнула ремни, сняла сапоги, бросила на полку лук и ножи. Усталое тело вздохнуло свободно и упало на шкуры.

До сигнала к ужину она немного поспала, и во сне ей виделся прекрасный могучий воин в золотом шлеме. Он отстегивал свой именной пояс, украшенный драгоценными камнями, и протягивал ей. Она перекидывала через плечо свою белую косу и обвязывала ее этим поясом.

Странно, но лица его она совсем не разглядела. Проснувшись, помнила только могучие руки, широкие плечи, крепкую шею и золотой шлем…

Через несколько дней приехали мужчины. Они убили огромного миндорга и привезли вяленого мяса. Норки внимательно вглядывалась в их лица: не похож ли кто-то из них на героя из ее сна. Где же он, этот будущий царь?!

Самые широкие плечи и самая крепкая шея были у Доронга, он даже ходил переваливаясь, как бы с усилием двигая в пространстве свое огромное тело. Когда он раздевался по пояс для какой-нибудь работы и перекатывал своими мышцами на спине, женщины верещали от восторга. Сам Доронг этого как бы не замечал. Он был медлителен и спокоен и послушной тенью ходил за энергичным Улпардом.

Улпард уступал ему в силе, но если уступал, то только ему. Норки внимательно приглядывалась к этому воин-охотнику. Золотой шлем вполне подошел бы для его царственной головы, и плечи его были широки, и руки могучи, черные волосы густыми кудрями падали на плечи.

— Прекрасная Норки! — подошел он к ней, — ты всё хорошеешь, мечта моя?

— Так уж и мечта! — вспыхнула она.

— Конечно! Это ради тебя я загнал миндорга в ловушку. Только затем, чтобы увидеть тебя, синеокая звезда нашего леса.

— Ты один загнал миндорга? — усмехнулась она.

— Конечно! — хвастливо заявил он, — чего не сделаешь ради прекрасной девы.

— Ох, Улпард…

— Мой пояс ждет тебя, синеокая Норки. Когда же ты оплетешь им свою длинную косу?

— Когда ты станешь царем Аркемера, Плобла и долины Вдов, — заявила она.

С минуту он смотрел на нее удивленно. Глаза у него были черные, угольные брови нависали над ними низко и хмуро, поэтому такими странными и неестественными казались его улыбки.

— Царем? — двинул он этими хмурыми бровями, — а иначе ты не согласна, горделивая Норки?

— Мне предрек это Великий Шаман, — сказала она.

— Что ж, — усмехнулся Улпард, — придется стать царем.

И так страстно взглянул на нее, что у нее застучало сердце.

— Что с тобой, малышка? — спросил подошедший потом брат.

Он положил ей руку на плечи и усадил на вздыбленный корень дерева.