Сердце Москвы. От Кремля до Белого города

Идеи гражданственности, патриотизма, возникший интерес к истории Отечества получили особенное распространение после победоносного окончания войны 1812 г., но мысль об установке памятника героям освободительной борьбы в Смутное время, избавившим страну от грозной опасности, возникла еще задолго до войны 1812 г. – в 1802 г., когда петербургская Академия художеств предложила в качестве темы для студентов подвиги Минина и Пожарского. В 1803 г. на заседании Вольного общества любителей словесности, наук и художеств в Петербурге писатель Василий Попугаев, радикальный последователь Радищева, призвал соорудить памятник руководителям ополчения и выдающемуся деятелю этого времени патриарху Гермогену.

В 1804 г. адъюнкт-ректор Академии художеств Иван Петрович Мартос по своей инициативе выполнил модель памятника и представил ее на суд публики, от которой, как он писал, «имел получить отзыв весьма одобрительный».

Сын мелкопоместного украинского помещика, выходца из казачьей «старшины», Мартос родился в местечке Ичня Черниговской губернии в 1754 г., окончил с большой золотой медалью Академию художеств, был послан за границу, где шесть лет проучился в Риме. В России он стал известен скульптурными надгробиями, выполненными с поэтической свободой, драматической выразительностью и лирической грустью и в то же время с высочайшим профессиональным совершенством. Восхищенные его творениями, поэты в стихах приветствовали мастера:

Кто сей отважный Прометей,
Что древность зраку представляет?
Кто Фидиас, Канова сей,
Что дивно так резцом играет?
О, Мартос! Муз ваянья друг!
Всяк Росс, узря твое творенье,
К Отечеству любовь и дух,
Воздаст хвалу, благодаренье.

В программе памятника Минину и Пожарскому Мартос с самого начала определил основные черты будущего монумента. Это должна была быть двухфигурная группа: «Минин устремляется на спасение Отечества, схватывает своей правой рукой руку Пожарского – в знак их единомыслия – и левой рукой показывает ему Москву на краю гибели».

В 1808 г. с предложением воздвигнуть статую в честь «спасителей Отечества» выступили граждане Нижнего Новгорода, собравшие по подписке средства для него. Император Александр I поддержал обращение, дозволив открытие конкурса, на котором одобрение получил проект Мартоса. Но позднее было решено воздвигнуть памятник в Москве, «которая была феатром великих дел Минина и Пожарского» (позже, уже в 1828 г., в Кремле Нижнего Новгорода открыли памятник-обелиск Минину и Пожарскому также по проекту И.П. Мартоса). Сначала предполагалось поставить его у Тверской заставы, но Мартос предложил восстановленную и расширенную после освобождения города от наполеоновских войск Красную площадь, где монумент приобрел значение общенародного патриотического символа.

Работа над проектом началась до Отечественной войны 1812 г. и продолжилась после ее победного окончания, придав ему новое значение. Он рассматривался уже не только как памятник освобождению Москвы в 1612 г. «Бедствие 1812 года оживило в памяти бедствия 1612 года, и монумент сей будет служить потомству памятником обеих достославных эпох», – писал автор «Исторического путеводителя», участник Отечественной войны И.Г. Гурьянов.

В 1815 г. на суд публики выставляются готовые модели, заслужившие всеобщее одобрение. В ознаменование 5-летней годовщины Отечественной войны 1812 г. решили заложить в Москве на Воробьевых горах храм Христа Спасителя и тогда же установить на Красной площади памятник Минину и Пожарскому.

Отливку монумента в присутствии многочисленных любопытствующих производил в мастерской Академии художеств в Петербурге известный литейный мастер Василий Екимов. Восковые фигуры 45 раз обмазывались жидкой смесью из толченого кирпича и пива, каждый раз просушивались опахалами из перьев, а внутренность фигур заполнялась составом из алебастра и толченого кирпича. Устроенные заранее 16 печей в течение месяца вытапливали воск, 1000 пудов меди с 10 пудами олова и 60 пудами цинка в нескольких печах плавились в продолжение 10 часов, и наконец 5 августа 1816 г. произошла отливка, длившаяся всего 9 минут. Очевидец писал, как «страшно было смотреть, когда металл сей потек горящею и клокочущею рекою по сделанному для него каналу к бассейну, который… сделан был над фигурами и из которого он должен был наполнять снизу все то пространство, какое прежде занято было воском и после выжжения воску осталось пустым». Вся сложнейшая многофигурная композиция (за исключением меча, шлема и щита) была отлита за один раз – впервые в России. Об этом событии писали тогда многие журналы.