Сердце Москвы. От Кремля до Белого города

Здание было готово в начале 1892 г., и дума начала переводить туда свои отделы. Тогда писали, что «наконец-то, после многих лет, Москва дождалась того дня, когда управление городским хозяйством переводится в собственное городское помещение, и заканчивается скитание хозяйки столицы по наемным квартирам… новое здание Московской Думы, по красоте, размерам и удобству внутреннего расположения, не имеет соперников среди подобных же зданий в других русских городах».

Освящение происходило 1 мая 1892 г. в присутствии великого князя Сергея Александровича и его супруги Елизаветы Федоровны, которых встретил городской голова Н.А. Алексеев.

В здании на первом этаже помещались те отделы думы, которые чаще всего нужны были городским жителям, на втором – большой двухсветный зал для торжественных собраний и выборов, к которому ведет парадная лестница. В зале у торцевой стены стояла большая статуя императрицы Екатерины Великой, первоначально предназначавшаяся для установки на Воскресенской площади в ознаменование 100-летия грамоты «на права и выгоды городам Российской империи», памятуя ее деятельность по реформированию городского управления. Проект, заказанный известному скульптору М.М. Антокольскому, должен был утверждаться самим Александром III. Он же написал, что проект не удовлетворителен для постановки на площади, однако может быть поставлен в зале думы, если императрица будет изображена с короной. Впоследствии памятник заказали А.М. Опекушину, а посмотреть и оценить его послали в Петербург Савву Ивановича Мамонтова. Он дал одобрительный отзыв, и в 1897 г. статую поставили в большом зале заседаний.

На втором этаже здания находился и кабинет городского головы, как назывался глава московской администрации (что не в пример лучше, чем принятые теперь наименования на французский лад – мэр и префект).

Оба соседствующих строения – городской думы и Исторического музея – составили прекрасный ансамбль. На думском здании с вполне регулярной композицией фасада архитектор щедро использовал множество деталей московского зодчества XVII в. Нельзя не признать высокое мастерство изготовления фигурного кирпича и его кладки; издалека видны живописные шатровые завершения крыш, покрытые металлической черепицей и обрамленные кокошниками. Шатры завершаются узорчатыми решетками со сказочными грифонами. Лестницы и пандусы (от фр. pente douce – пологий скат) ведут к главному входу, над крыльцом с арками находился рельеф, изображавший святого Георгия. Теперь же там крестьянин с косой и рабочий с молотом в одной руке и огромной шестеренкой в другой (скульптор Г.Д. Алексеев), под которыми были даты «1917–Х– 1918». Тот же скульптор поместил наверху надпись: «Революция – вихрь, отбрасывающий назад всех, ему сопротивляющихся», а на стороне к Иверской часовне еще одну, надо думать, специально обращенную к богомольцам: «Религия – опиум для народа». Богомольцы не совсем понимали, что значит опиум, а вот бойкий французский репортер перевел опиум как opinion (мнение), и получилось, что при большевиках религия стала мнением народа.

Все это было частью обширного ленинского плана монументальной пропаганды, в который входила также и постановка на площади в 1919 г. памятника деятелю Великой французской революции Жоржу Дантону, автором которого был скульптор Н.А. Андреев, создатель такого шедевра, как гоголевский памятник на Пречистенском бульваре. На площади Революции же появилась огромная квадратная голова, составленная из рубленых плоскостей. Скульптор, движимый, очевидно, идеей соответствовать новым «р-р-революционным» требованиям, сотворил такое, что даже большевики не выдержали и вскоре демонтировали монстра.